«Что же теперь-то? — недоумевали они. — Как же без неприятеля-то, ваше благородие?»
А один даже сказал:
«Прикажите, ваше благородие, — может, пустимся вдогонку?»
Меж тем одинокий колокол внизу, зазвонивший так своевременно, нашел себе сотоварищей, и снизу, из города, широкими волнами поднимался звон.
«Батюшки светы! Что же это?» — громче всех звучал голос Тимошки.
«Братушки небось! Кому ж еще быть?»
«Ясное дело, братушки! Ребята, это они с нами здороваются!» — раздавались вокруг счастливые голоса.
Первым крикнул ответное «ура» вахмистр. За ним — весь эскадрон.
Нестройные их крики или иная причина побудили Вету поспешить к нам — в первую минуту я над этим не задумался. Случайно оглянувшись, я увидел ее. Впереди бежал ее братишка. Он прыгал, корчил рожи, катался в снегу. Славный был мальчуган, не могу забыть его вздернутый насмешливый носик.
«Они убежали! Александр Петрович, они убежали!» — было первыми словами Веты.
«Да, да, вон они! — откликнулся Бураго. — Видите? Они отступают к горам». — Он взял ее за руку.
Она сощурилась, посмотрела вдаль. Потом вновь подняла к нему свои прекрасные глаза. — В них была тревога.
«Я об англичанах, Саша!» — сказала она.
Да, да, она назвала его Сашей. Вам ясно, как далеко увели их взгляды, которыми они обменивались.
«А что с ними? Они сбежали?»
Он огляделся вокруг, словно желая удостовериться, что их нет и среди драгун, потом небрежно передернул плечами.
«Пусть катятся ко всем чертям!»
Так бесславно закончился эпизод с вами, Фрэд. Поверьте, что я вздохнул с облегчением. Хотя вас, вероятно, еще поджидали многие приключения. Прежде чем перейти к заключительной части моего повествования, я бы с благодарностью послушал о них.
— Скажу сразу, никаких особенных приключений не было, — торопливо и даже, пожалуй, сердито проговорил наш путешественник.
История эта, видимо, уже успела ему наскучить. Он вынул часы и некоторое время молча смотрел на них.
— Знаете ли, который час? — произнес он наконец.
Было уже за полночь, но Карло наилучшим образом выразил общее мнение, сказав:
— Мы не двинемся с места, пока не дослушаем до конца!
Общество поддержало его, и Барнаби, хотя и против воли, продолжал:
— С тех пор как помню себя, здоровье никогда мне не изменяло, — сказал он. — Я закален и вынослив. Даже если со мной что и случалось, уверяю вас, я никогда не падал духом. Увы, на этот раз было иначе!..
Вижу, вы улыбаетесь, господа. На вашем месте я, вероятно, вел бы себя так же. Но слишком дорогой ценой заплатил я за свой аппетит. При одной мысли об угощении, которое поднес нам тот субъект, у меня начинались судороги… Бог мой, не странно ли, что я сам повествую о вещах, которые предпочел бы забыть. Но, кажется, мне не остается ничего другого, как изложить в нескольких словах дальнейшие события.
Присутствующий здесь мой спаситель (который явно ждет, чтобы я выказал ему свою благодарность) сказал о том, что он смотрел нам вслед, пока мы не скрылись из виду. Я с нетерпением ожидал этой минуты и, едва мы остались с Рэдфордом одни, буквально рухнул возле чьей-то ограды. Нет, не ограды. Помнится, то были ворота. Мы прислонились к ступеням, покрытым коркой льда. За воротами слышались шаги. Они то приближались, то отдалялись. И голоса слышались тоже. Кто-то переговаривался по-болгарски.
«Опасно здесь, сэр… — шепнул мне на ухо Рэдфорд. — Вдруг отворят… А мы без оружия…»
Я сознавал опасность, однако не в силах был шевельнуться.
«Еще минутку, — сказал я. — Пока совсем не рассветет, никто из них не рискнет выйти…»
Едва ли я убедил его, но он замолчал. Славный юноша был мой Рэдфорд. Несколько медлительный — и не только в физическом смысле. Тогда это было мне даже на руку.
Вдруг — хотя, возможно, и не вдруг, просто я прежде не замечал этого — раздался громкий звон. Как вы догадываетесь, звонили церковные колокола. Я не видел ни церкви, ни колоколен, ни клепал, но громкие удары раскалывали утро, заливали улицы сплошным гулом. И в довершение ко всему с вершины Небет-тепе донесся какой-то дикарский рев, разом напомнивший мне обо всех перенесенных нами страхах и унижениях.
«Вставай! — приказал я Рэдфорду. — Скорее, русские!»
Менее пострадавший, чем я, от кротонового угощения, Рэдфорд мгновенно вскочил на ноги и помог подняться мне. Поддерживая друг друга, мы бросились бежать по скользкой мостовой. Как мы бежали? Спотыкались ли, падали? Не помню. Помню только, что звон колоколов становился все оглушительней. Казалось, кто-то таким ужасным, варварским способом гонит дичь. Увы, в данном случае дичью были мы!