— А мне чего же? Я тоже хочу, — заныл его младший брат.
— Выломай себе спицу из колеса.
Полицейский протиснулся в первый ряд и стал бесцеремонно распихивать зевак.
— Ну, ты руки-то не распускай!
— А кто нам запретит тут стоять?
— Да я вас всех просто арестую за нарушение общественного порядка! — прорычал полицейский, сжав кулаки.
Но на подмогу ему уже спешил санитар «скорой помощи». Он энергично работал локтями, прокладывая себе путь.
— Дайте же нам подъехать! Убирайтесь все к черту!
Какой-то девчушке, не пожелавшей уступать дорогу, он чуть не отдавил ноги, и та завопила:
— Дурак, свинья! Надел свой халат и воображает!
Другой санитар, огромный и мускулистый, шел за ним следом. Этот уверенно раздвинул толпу, и толпа мало-помалу начала отступать.
Чарльза вплотную притиснули к отцу, так что ему слышно было, как тот тяжело дышит носом. Воздух с шумом втягивался и выпускался, ноздри раздувались, и получалось сопенье с присвистом — так он сопел и посвистывал носом, когда засыпал в своем кресле. Чарльз случайно угодил ему локтем в бок, но отец и внимания не обратил.
Постепенно их оттеснили к тротуару. Норма споткнулась и упала, ударившись бедром, но тотчас вскочила и даже не поморщилась.
— Пойдемте домой, а? — сказал Чарльз.
Ему никто не ответил.
— Ну, пойдемте же домой, — повторил он.
— Домой? — отозвался наконец отец, не отводя глаз от происходящего на мостовой. — Да ты что, в самом деле?
— Я, например, еще ни разу не видела настоящего уличного происшествия, — сказала мать, — и правда, ведь трудно почему-то оторваться.
Стоя на кромке тротуара, обхватив уличный фонарь, отец и не думал покидать своей позиции.
Санитары бережно положили человека на носилки. Одна нога его оказалась как-то нелепо вывернута, она странным образом свешивалась ниже колена.
— Ты видел? — пролепетала мать, когда человека накрыли одеялом.
— Сломана, — констатировал отец, как бы даже с удовольствием. — Открытый перелом. — И что-то хрюкнуло у него в носу. Нос у него был короткий и бугристый, ноздри широченные — точно два входа в угольные копи; когда курил, он мог спокойно выдохнуть дым на оттопыренную нижнюю губу и снова его вдохнуть.
Дверцы кареты «скорой помощи» захлопнулись, и полицейский яростно замахал руками, громко требуя, чтоб освободили дорогу. Как только движение возобновилось, полицейский подошел к черному «мерседесу». Шофер медленно выпрямился, вышел из кабины и смущенно предстал перед полицейским.
Кое-кто из зрителей начал расходиться, когда карета «скорой помощи», включив сигналку, сорвалась с места.
— Ну, что, пошли домой? — сказал Чарльз.
— Нет, я сказал! Ты что, оглох?
— Подожди, надо же посмотреть, чем все кончится, — сказала мать.
Норма крепко сжимала в кулаке найденную пуговицу. Время от времени она разжимала кулак и украдкой любовалась драгоценной реликвией. На пуговице уцелел даже клочок материи.
Полицейский о чем-то спрашивал шофера, только слов было не разобрать. Шофер все еще будто приглаживал ладонью волосы, хотя на самом-то деле был лысый. Отсюда хорошо были видны капельки пота у него на лице. Он так ничего и не ответил полицейскому. Наконец снова влез в машину, только уже на заднее сиденье, и вяло кивнул в сторону руля. Полицейский сел на его место, и «мерседес» тронулся. Он описал большую дугу, объехал перекресток и, развернувшись по ходу движения, вскоре затерялся в автомобильном потоке.
— Отправились прямо в полицейский участок, — сказал отец.
— Ну, пошли, что ли, домой, а? — твердил свое Чарльз.
— Смотрите-ка, смотрите! — воскликнула мать. — Вон туда! — указала она пальцем.
И жадные взоры, только было оторвавшиеся от захватывающей уличной сцены, моментально обратились все в том же направлении.
Чарльз увидел, как прямо напротив женщина с двумя детьми ступила на пешеходную дорожку, что проходила рядом с местом происшествия. Она старалась провести детей так, чтобы заслонить от них собою пятно на асфальте, но дети остановились, удивленно показывая пальцем, хотя она и понукала их, заставляя идти вперед.
— Мама, что это? — спросила девочка.
— Ничего. Наверное, кто-то рассыпал малину.
— Мне кажется, это кровь, — сказал мальчик.
— Пойдем мы наконец домой? — взмолился Чарльз.
— Ну, что ж, пойдем, раз уж тебе так некогда. — Отец пожал плечами. — Непонятно только, что у тебя за дела такие, что надо мчаться сломя голову.
Они стали не спеша переходить улицу. Отец все оглядывался назад. От толпы зевак никого уж почти не осталось.