ФОТОАППАРАТ
© Gyldendal Publishers, 1983.
Навстречу ему, освещенная солнцем, шла женщина. Это была его дочь.
Он припарковался, но, как всегда, оказалось, что у него нет однокроновых монет для счетчика. Служащая банка, покачивая головой, разменяла ему деньги, но особого неудовольствия при этом не выразила. Он заглянул в машину и выудил из перчаточного отделения фотоаппарат, отказавшись от мысли навести порядок на заднем сиденье, заваленном грудой пакетов и одежды.
В тот день, когда он купил машину и хозяин фирмы доставил ее — новенькую и сверкающую (тогда этот человек, помнится, почему-то ужасно спешил и уделил ему гораздо меньше времени, чем во время покупки), он решил содержать свой автомобиль в образцовом порядке. С тех пор прошло всего несколько месяцев. И он вспомнил об этом решении лишь теперь, когда попал в Хельсинге и у него выпал час свободного времени, поскольку он быстрее, чем рассчитывал, сделал нужные ему снимки.
Он купил жетон (мойка № 8), поставил автомобиль на платформу, всунул жетон в щель автомата, и, убедившись, что аппарат заработал, прошел в магазинчик. Продавщица в белой майке с названием фирмы поперек груди вместе с ним порадовалась хорошей погоде. Издали доносился шум моечного автомата, под навесами из алюминия и пластика над бензоколонками сновали ласточки, и он поделился с девушкой за прилавком своим недоумением по поводу такого непонятного поведения птиц. На этом разговор и закончился, он поблагодарил, взял покупки — таблетки «сорбитс» и газету «Экстра блад», повесил на плечо фотоаппарат и, выходя, украдкой скользнул взглядом по обернутым в целлофан порнографическим журналам, разложенным на полке под прилавком.
Автомобиль понуро, как побитая собака, стоял в моечном зале. Подача воды была отключена, щетки методично обрабатывали поверхность. Он включил зажигание и выехал на солнце. Машина потускнела, точно по ней с механической основательностью прошлись наждаком.
Ему надо было быть в городе через три четверти часа, и он успел бы только зайти в магазинчик, позвонить и рассказать о том, что произошло, — девушка-продавщица наверняка бы не поняла, о чем идет речь, — и дать понять, что он бы хотел вернуться к этому вопросу. Но ничего этого он не сделал. Ибо когда еще представится возможность — до выхода на пенсию — провести день в Хельсинге?
Навстречу шла женщина в мешковатых брюках на полных, низких бедрах и туфлях без каблука. Сверху на ней были надеты несколько рубашек, жилетка и куртка. Он узнал Нанну.
— Привет, папочка! — воскликнула она, чмокнула его влажными губами в щеку и погладила по плечу. — Как дела?
— Спасибо, хорошо. А что ты здесь делаешь?
Они зашли в кондитерскую поблизости, и он подумал о том, что, расплачиваясь, надо не забыть попросить сдачу однокроновыми монетами.
— Я искала работу.
— Ты же работаешь.
Она сняла парочку кофт. Одну из них он вспомнил. Это была рубаха с пуговицами впереди, которую он когда-то прихватил с собой, выписавшись из больницы. Воспоминание на мгновение развеселило его. Им тогда пришлось приложить немало усилий, чтобы выставить его вон. Он довольно долго симулировал неполадки с желудком, якобы возникшие после операции, пока его случайно не застигли в туалете этажом ниже.
Дочь, как ему показалось, побледнела, но на ее лице по-прежнему иногда появлялась та странная детская улыбка — одним уголком рта, которую он так любил. Она закурила.
— Разве тебе не нравится твоя теперешняя работа? Кстати, где это?
— В доме для престарелых, ты же знаешь.
— Ну, разумеется, но где он находится? — поспешил он добавить.
— В Вэрлёсе. Обстановка там ужасная. Вчера мне пришлось одной чистить картошку, потому что напарница не явилась — и даже не позвонила. Сплошные скандалы, и к старикам нас не подпускают. По-моему, это неправильно. Нам не разрешают даже относить им наверх еду. Домой я пришла на два часа позже. Ни в какие ворота не лезет. Не хочу больше.
Она стряхнула пепел в пепельницу. Между ними возникла какая-то неловкость, и это мешало ему сосредоточиться на мысли о том, как ей помочь. Если она вообще нуждалась в помощи. Откуда ему было знать? Он проверил, на месте ли фотоаппарат, который он повесил на спинку стула.