Пока еще ему удается относиться к своим бедам с чувством юмора, но нервы у него на пределе, это я понял сразу, хотя бы по его рассказу:
— Да, черт возьми, сдал я здорово, ослаб ужасно. То желудок болит, то сердце ноет, то меня несет, то запор, тут по телевизору один врач рекомендовал витамин Е — теперь я его принимаю, якобы помогает при расстройствах вегетативной нервной системы, купил целый пузырек. А еще выступал по радио врач, говорил, будто масло полезней маргарина. Раньше считали наоборот, теперь опять масло ем. Наткнулся на рекламу тонизирующих пилюль — купил целый пакет. Потом опять реклама: какой-то пыльцы и сильнодействующего укрепляющего снадобья — вмиг на ноги поставит. В состав этого укрепляющего входит какое-то чудодейственное вещество, один ученый всю жизнь убил на то, чтобы получить его, старался для людей.
Короче, купил я и эти два лекарства, чертовски дорогие. Кроме того, биостимуляторы, пивные дрожжи, глюкоза, льняное семя, в огромном количестве витамин С, однако понос не прекращается. А ведь есть еще всякие сборы, из разных трав, очищают кровь, печень, почки. Думаю попробовать. Недавно еще одни таблетки купил, «лонговитал». Изобрел один врач, правда, его коллеги считают его шарлатаном, однако этикетка заманчивая, хочу попробовать, чего там только мне не наобещано: и выздоровею скоро, и память лучше станет, и силенок прибавится, и выносливым сделаюсь, точно молодой, всякая хворь перестанет ко мне липнуть. Я не очень-то этому верю, но попробовать можно.
Бедняга Ханс, раньше жаловался на стресс из-за работы, теперь работы нет, и он не знает, чем себя занять. Он все время дергается, никак не приспособится к жизни безработного.
Ему страшно, и мне тоже страшно, и еще многим и многим страшно.
Взять хотя бы дом, где я живу, он построен еще в девятисотом году. Квартирная плата растет, боимся, вдруг его перестроят на частные квартиры и продадут, тогда многим придется съехать. Непрерывно растут цены и на дома, и на квартиры, и на товары разные… а мы падаем в цене, правда, с голоду никто не умирает, но мы живем на жалкое пособие, а богачи все копят, прячут накопленное по заграничным банкам, исходя злобой оттого, что кто-то получает пенсию по инвалидности или пособие.
Навязывают миру нейтронную бомбу, то и дело видишь на экране чью-нибудь равнодушную рожу и слышишь разглагольствования о достоинствах этой бомбы. Успокаивают, дескать, здания останутся целы, лишь люди погибнут, помучатся с недельку и умрут. Еще раз дают нам понять, что мы не представляем собой никакой ценности, другое дело дома, земля, деньги, машины. Все это изощренный способ заставить нас сожрать друг друга.
Будь они прокляты, эти подтянутые, хорошо одетые господа, вынуждающие нас пьянствовать, развратничать, становиться наркоманами.
Пройдусь-ка я по бульвару Сёндер, подышу каким-никаким воздухом, этот чахлый бульвар тянется от Хальмторвет до Энгхэвевай. Тут есть деревья, и узкий газон, детские площадки, скамейки, корты для игры в мяч. Здесь гуляют с собаками, на лавочках сидят старики и любуются детьми, некоторые дремлют, разморенные хмелем, под деревьями копошатся воробьи и голуби… А по обеим сторонам бульвара проносятся машины и тяжелые, груженные свининой рефрижераторы, торгуют своим телом женщины, грохочут автобусы, по тротуарам текут толпы. Шум, чад прямо над головой отдыхающих людей. Тех, кого измотала работа или ее поиски. Но посмотрите, с какой искрометной радостью играют тут дети, будто эта трава и эти деревья растут совсем в другом мире, а не в мире купли-продажи.
Кнуд Хольст
(р. 1936)
СОЛНЕЧНЫЙ УДАР
Перевод А. Афиногеновой
Кетчуп стекал вниз по бутылке. Вокруг горлышка образовалась засохшая кромка, похожая на вывороченные губы. Он ощутил сухое покалывание во рту.
— Передай мне кетчуп, — сказала Монни.
Она сидела справа от него и запросто сама могла бы взять бутылку. Он пододвинул ей соус и подумал, что хорошо бы, накрывая на стол, класть ухват. Она полила кетчупом спагетти и стала их перемешивать. Макароны зашевелились точно живые.
— Сыр, — попросила она, и он протянул ей тертый сыр.
— Послушай, — сказала она, неторопливо жуя красные нити, — потом мы пойдем на пляж.