По лагерю ходят всякие нелепые слухи. Сначала я считал их дурацкими шутками, но сосед рассказал мне, что они получили широкое распространение и тем самым, при всей своей абсурдности, приобрели элемент правдоподобия. По слухам, нас ожидает не неприятельское войско, а некий гораздо более ужасный враг. Какой именно, не уточняется.
Мне было очень приятно услышать, что один из армейских балагуров, портняжка, который появился в городе недавно и поэтому я его не знаю, сочинил сатирические куплеты про нашего загадочного врага. Портняжка ходит из палатки в палатку, распевая песенку о многоногом чудище, которое подстерегает нас, сидя в расселине. Его песенка наверняка подорвет веру во всякие идиотские басни. Во всяком случае, куплеты вызывают общий смех, и все начинают изощряться в остроумии, высказывая самые невероятные идеи: например, что наш противник — донкихотово стадо овец или огромная паучиха.
Меня удивило, что полковник демонстративно покинул палатку, где был с проверкой, едва туда вошел портняжка и запел. Право же, со стороны командования неразумно так долго держать в секрете, кто наш враг. У рядового солдата неизбежно появится чувство, что его дурачат. Если завтра вопрос не прояснится, я официально обращусь к генералу. Может, тут просто какое-то недоразумение.
Я сделал обход лагеря, выясняя, не нужно ли кому-нибудь снотворное в связи с резкой переменой в образе жизни. В одной палатке из шишек и гнилушек смастерили модель портняжкиного чудища. Детский интерес ко всяким небылицам все-таки немножко раздражает меня, хотя возможно, что солдаты относятся к ним просто как к невинному развлечению.
Над лагерем — зеленоватый серп луны. Почти весь вечер слышались странные крики какой-то птицы — я так и не смог определить, какой именно. Попытаюсь заснуть. Хотелось бы мне проснуться с большей способностью верить!
Четвертый день
В том мире, куда мы себя заточили, властвуют совсем иные законы, чем в мире, который принято называть реальным. Здесь не имеют значения ни разум, ни порядок, ни милосердие, ни даже случайности. Законы, которые движут нами, могли возникнуть разве только в воспаленном мозгу бога, страдающего бессонницей. Их последовательное развитие внушает ужас.
Вскоре после того, как разбили лагерь, все мы собрались перед небольшим помостом, с которого командование обычно провозглашает свои приказы. Внезапно появился подполковник, неверными шагами направился к помосту, спотыкаясь, поднялся по ступенькам.
Судорожным, срывающимся на крик голосом он заявил, что враг и в самом деле оказался многоногим чудищем. Он замолчал; лицо его исказилось напряженной гримасой. Он то и дело украдкой поглядывал на желтую палатку. Показались генерал и полковник. Мы еще не успели заметить пистолеты у них в руках, а подполковник уже поднял руки вверх, побледнев, как ребенок.
Но каждый из окружавших помост уже успел получить свою дозу яда.
Полковник держал под прицелом гримасничающего мятежника, пока генерал опровергал его высказывание. Неправда, что наш враг — чудище, кто он, пока открыть нельзя, но уж, во всяком случае, не чудище. Сейчас генерал может сказать только, что позиции неприятеля расположены не там, где предполагалось, и что мы достигнем их не раньше чем через три дня.
Окончив речь, генерал секунду постоял неподвижно. В это время в толпе кто-то что-то пробормотал. Что-то невнятное. Потом это слово стало раздаваться то там, то здесь, громче, теперь уже внятно.
— Портняжка, портняжка, — повторяли люди на площади.
Генерал спросил, что они имеют в виду.
— Вчера портняжка говорил, что враг — чудище, а сегодня это говорит подполковник, — крикнул кто-то.
— Они помешались, — не задумываясь, объявил генерал. — Портняжка арестован сегодня ночью при попытке к бегству, подполковником мы сейчас займемся.
В толпе то тут, то там возникало волнение, ропот, беспокойная возня.
— Мы должны пресечь распространение досужих вымыслов, должны добиться слепого послушания. Пропаганде, направленной против армии и ее действий, будет дан отпор.
У генерала теперь совсем другой голос.
Генерал и полковник спустились с помоста и исчезли в желтой палатке; подполковник шел между ними.
Попозже вечером я зашел к ним, но это ничего не дало. Они посоветовали мне заниматься растяжениями связок и не совать свой нос в вопросы стратегии и военные тайны. Собственно, я этого и ожидал.