Он снова остановился, на сей раз привлеченный витриной музыкального магазина. Вот телевизор, видеокассеты, а у дверей — ящик с уцененными пластинками. Вигго порылся в нем — и нашел! Миг — и он уже входит в магазин с концертом для виолончели в руках.
— Можно прослушать эту пластинку?
Позабыв о башмаках, Вигго устремился к одной из кабинок. Еще миг, думал он с нетерпением, и этот тесный закуток превратится в райскую обитель, где он блаженно воспарит в облаках музыки. И никто не войдет и не попросит «прекратить этот шум». Но все кабинки оказались заняты, и пришлось довольствоваться наушниками возле пульта.
Однако с первыми же звуками концерта это маленькое неудобство перестало для него существовать. Он закрыл глаза, и бархатные звуки нежно окутали все его существо. Каждая нота была ему хорошо знакома, ведь когда-то, давным-давно, он сам играл эту вещь. И очарование длилось, покуда его не разрушил внезапный и чуждый ритм, отбиваемый соседом. Приподняв наушники, Вигго негодующе взглянул на разрушителя — какого-то типа в овчине и с лентой на лбу. Так это же соседский Мортен, сын Ингер и Эйгиля!
— А, Мортен, это ты, — Вигго чуть помедлил, — что дома? Твой папаша все еще соломенный вдовец?
Парень приподнял один наушник, мрачно ухмыльнулся:
— А то как же! Теперь она ударилась в аэробику, ходит на курсы, потом еле ноги таскает — ну а старик ворчит. Кстати, он сменил-таки свой бензовоз на японский, с таким мотором, что, черт подери…
Вигго теперь менее всего хотелось слушать про мотор. Он поспешно перебил Мортена, попросив передать отцу: пускай тот заглянет в гости, если вдруг заскучает. И оба снова погрузились в музыку — каждый в свою. Однако вскоре Мортен соскочил с табурета. Не похож на отца, тот — усидчивый, отметил Вигго и попросил перевернуть пластинку.
В тот же миг его взгляд упал на экран одного из включенных видеомагнитофонов. Трогательная молодая пара напомнила ему, как они с Ригмур бродили когда-то по Зоологическому саду. Фильм был, очевидно, старый. Концерта Вигго уже не слышал. Как хорошо он помнит те воскресные прогулки и вечера, которые они проводили то у его, то у ее родителей. Бесконечные воскресенья! Бесконечное ожидание прибавки к зарплате, бесконечные поиски жилья. Ригмур выучилась шить — ей хотелось работать дома. Он же устроился коммивояжером в одну скобяную фирму, дела пошли на лад, и он даже начал было снова играть на виолончели.
Инструмент он купил у того самого приятеля, который когда-то учил его музыке. У родителей не нашлось ни единого лишнего эре на подобные вещи — детей было много. «Учились бы чему-нибудь такому, чем можно прокормиться», — любил повторять отец.
Когда они с Ригмур наконец поженились, в их квартирке места для музыки тоже не нашлось. Чуть заслышав его игру, жена затыкала уши, особенно когда он разбирал что-нибудь новое. Ей казалось, будто все беды мира с грохотом врываются в ее жилище.
Ригмур… Настроение его сразу упало. Психиатр! Взглянув на часы, он понял, что уже опоздал. Вигго не стал дослушивать концерт. Тревога вернулась, и, когда он наконец слез с высокого табурета, привычная боль снова пронзила ступни. Но едва он вышел на улицу с пластинкой под мышкой, тучи рассеялись. Сияло солнце. Звуки торопливых шагов, чередуясь с пассажами концерта, задавали некий ритм, которому он невольно подчинялся.
Вигго миновал магазин готового платья, куда Ригмур сдавала свои модели. Раскупали их хорошо, а вот его последняя поездка по делам фирмы оказалась убыточной — и если бы только последняя! А стандартные дома всегда стоили дорого, к тому же счет за отопление — и свадьба Лотте! Они готовы взять все расходы на себя — так и сказали! — но он-то как-никак отец невесты! Вигго опять стал приволакивать ноги. Наверняка на него все смотрят! Надо взять себя в руки.
Лотте и Хенрик весь день были дома с малышом, и только поздно вечером Вигго наконец остался с женой наедине. Ригмур не терпелось узнать, что сказал врач.
— Ты что, даже не ходил к нему? — Вязанье вместе с толстыми спицами выпало у нее из рук, а глаза грозно сверкнули.
— Ты хоть представляешь себе, как трудно записаться к нему на прием?
Вигго встал: надо собрать вещи, ведь во вторник снова уезжать. Однако пурга разыгралась не на шутку.
— Господи, да неужели ты думаешь, я не знаю, как ты собираешь вещи? Опять примешься возиться со своими башмаками и начищать их, словно это лампа Аладдина. Может, ты надеешься вызвать джинна, который кинется исполнять твои желания? — Ригмур негодующе рассмеялась. — Нет, человек — сам кузнец своего счастья, ты просто никогда не хотел этого понять — ни ради самого себя, ни ради семьи. А ведь у нас с тобой скоро серебряная свадьба, — неожиданно сказала она.