— Но ведь это же здорово, — Поуль был явно доволен. — Да и Херлуф парень что надо, на него вполне можно положиться.
— На кого, на меня? Да я завтра же смоюсь в Гонолулу, пока она будет на работе, — раздался в дверях голос Херлуфа.
— Херлуф! Ох, как же ты меня напугал. А ну-ка, не смей входить в комнату с такими грязными ручищами. Сейчас же ступай на кухню, переоденься и вымойся.
Прежде чем отправиться выполнять приказание, Херлуф подошел к ней и легонько шлепнул по спине черной, испачканной в масле рукой и лишь после этого, довольно ухмыляясь, поспешил на кухню. Немного погодя оттуда раздалось его веселое мурлыканье.
Брат и сестра переглянулись и улыбнулись друг другу. И вдруг Ева бросилась к нему на грудь и разрыдалась.
— Ну вот, я снова реву, — сказала она. — Но теперь это оттого, что все так прекрасно складывается. Если бы не ты, мне бы никогда не выбраться из всей этой мерзости. А Херлуф?! Ты даже представить себе не можешь, какой он замечательный человек. Понимаешь, именно человек. И я с ним стала совсем другой. Да и тебе пора бы кончить болтаться попусту. Сколько это может продолжаться? Почему бы и тебе не взяться за ум? Херлуф говорит, что ему одному, видно, не справиться со всеми заказами. Он давно хотел тебя спросить, как ты смотришь на то, чтобы стать его компаньоном. Пора бы тебе тоже остепениться. Хватит бегать за девчонками, ни к чему путному это не приведет, да и Гурли такая хорошая…
Она болтала без умолку, а он, по обыкновению, слушал не перебивая.
Да, тогда им казалось, что все складывается так прекрасно…
— Поуль.
— Да, Снус?
— Как ты думаешь, будет война?
— Война? С чего ты взяла?
— В газетах все время об этом пишут.
— А, вот ты о чем. Не забивай себе голову чепухой. Все это просто пропаганда. Ничего не случится, вот увидишь.
— Но они такое пишут. Прямо жутко становится.
— А ты поменьше думай об этом. Пустое бряцание оружием. Тоже мне, нашла о чем переживать. Говорю тебе, ничего не случится.
— Конечно, конечно, это я так просто.
— Надо же им как-то оправдать свои махинации с нефтью. Если мы сами не сунемся, никто нас не тронет. Слышала, что сказал сегодня по радио Кристиан Нильсен в последних известиях? Наша безопасность гарантирована. Нет никаких причин для паники.
— Понятно. Но можно ли верить всем этим гарантиям? Я, конечно, не берусь судить, но говорят разное.
— «Можно ли верить, можно ли верить…» Пойми, Снус, ничего не случится. Всегда так бывало. Провернут еще одну аферу и успокоятся. Дойдут до последней черты, но переступать не переступят. Знают небось, что делают. Успокойся.
— Видно, все это из-за того, что я в положении. Фрэрик так брыкается в последнее время. Потрогай сам.
И, прижав руку Поуля к тому месту, где Фрэрик громко заявлял о своем существовании, она забыла о войне. Ее лицо стало лицом матери — нежным и далеким от всего, что не было связано с Фрэриком.
— Да, готов поклясться, резвый малыш, — сказал Поуль. — Ну ладно, вернемся к делу. Так сколько пива?
И они снова углубились в подсчеты.
В конце концов, все мы люди. В маленькой кухоньке над мастерской Херлуфа вовсю готовились к предстоящему пиру: свадьбам Поуля с Гурли и Херлуфа с Евой.
За столом собралось двадцать человек. Специально приглашенная служанка помогала накрывать на стол и мыть посуду. Мать Поуля и Евы приготовила угощение: украшенные креветками тарталетки с холодной лососиной под майонезом, жаркое из телятины с румяным картофелем, салат из огурцов, смородинное желе; в кондитерской, расположенной неподалеку, в доме номер двенадцать, заказали мороженое.
Пиршество длилось уже несколько часов. Молодым пришлось выслушать великое множество неумелых тостов с одинаковыми пожеланиями и бесконечными дружескими подмигиваниями в сторону Евиного живота. По мере того, как гости все больше хмелели, речи их становились все более бессвязными и длинными. Вот, к примеру, забавный тост Торсена; он такой смешной, этот Торсен, когда говорит, отбивая такт двумя соусниками. Веселые возгласы, громкие раскаты хохота, шутливые взвизгивания — температура под низкими потолками поднималась все выше и выше. Воздух был насыщен хмельным весельем.
Но вот наконец блюда опустели, их отнесли на кухню, стол прибрали и отодвинули к стене. Мужчины принялись обсуждать мировые проблемы за кружкой пива, а женщины тем временем занялись уборкой и приступили к варке кофе.