Все затаили дыхание, решение-то уже было принято, даже день госпитализации назначен, а ну как сейчас она скажет «нет»? Она молчала — жалкая, серая моль на фоне черного дверного проема. И тут их прорвало. «Ну, как ты считаешь?» — наседали они на нее, дрожа от нетерпения — еще немного, и этот вихрь сомнет, сдует прочь жалкую моль. Она беспомощно улыбнулась — будто пересохший пергамент треснул на сгибе, — потом кивнула: «Я не знаю, про что это вы, но вы ведь хотите как лучше, значит, вам и решать, только сейчас, пожалуйста, уйдите, дайте мне отдохнуть…» Она повернулась и исчезла — будто бесплотное существо порхнуло в темноту.
Ошарашенные, они сидели не двигаясь. Им, значит, решать. Только теперь они получили разрешение решить то, что уже было решено. Крохотный, одряхлевший мозг сформулировал все так четко, что им стало не по себе, «Ну вот, теперь все в порядке, так ведь?» — произнес наконец один из них с наигранной бодростью, — надо же было как-то выбираться из этой трясины, — и они поспешно согласились, смущенно закивали, да, да, конечно, все устроилось как нельзя лучше, а теперь пора и по домам, раз она так попросила. И они быстренько выбрались из трясины на берег, разыграв обиду. Можно подумать, они были оскорблены в своих лучших чувствах: «Да она просто выставила нас… Тратишь вечер за вечером, а тебе указывают на дверь. Ни на что не похоже». И, укоризненно покачав головами, они разошлись.
Накануне отправки в больницу они явились к ней, чтобы помочь собраться. Она озабоченно сновала по комнате, разговаривала сама с собой, просила уложить то одно, то другое и вообще производила впечатление ужасно деловитой дамы, постоянно спрашивая, надолго ли она туда, и если надолго, не мешало бы захватить еще кое-что, вот это и вот это… Но они забыли спросить о сроках выписки и ничего не могли ответить, обещали только, что будут часто ее навещать и смогут принести все, что понадобится, попозже. Она успокоилась, и назавтра все отправились в путь с легким сердцем, будто на увеселительную прогулку. По дороге она с любопытством разглядывала якобы незнакомые ей улицы, те самые улицы, на которых прошла ее жизнь. Ей объясняли, подсказывали названия, но и это не помогало. Когда наконец подъехали к больнице, все с облегчением увидели, как спокойно она отдалась в руки медицинского персонала. Оставив номера своих телефонов в канцелярии, они попросили сразу же сообщить им, как пройдет операция, и быстренько ретировались.