— День рождения — это же маскировка. Успокоительная пилюля для родителей. Ведь тебя бы не пустили на вечерушку? А на день рождения пустили и подарок дали. Поняла?
— А ты ей, Али-Баба, прохладительного налей, сразу поймет, — сказал Игорь, но взял бутылку сам и налил полный стакан бледно-розовой водички.
Налил и в другие стаканы.
— Ну, за «именинницу», пусть рождается дважды в неделю!..
Клара глотнула. Что-то жгучее, едучее, вонючее влилось в рот, в горло, она поперхнулась, задохнулась, хотела поставить стакан, но Алик схватил ее руку, притянул со стаканом ко рту, и Клара, почти задыхаясь, ничего не соображая, глотала, а все постукивали стаканами по крышке рояля и скандировали:
— Пей до дна! Пей до дна! Пей до дна!
— Пей, Пупочка, веселись, ты же современная девочка, — удовлетворенно сказал Игорь, когда Клара выпила и Алик наконец отпустил ее.
Что было потом, Клара помнила плохо.
Лена притащила гитару. Поставив ногу в туфельке на кресло, что выглядело очень эффектно, положила гитару на колено и, вращая глазами, спела «Кукарачу». Все дружно подхватывали куплет: видно, эта песня тоже была из репертуара компашки.
Стали просить спеть Леню Мартыненко. Сима села к роялю, но Леня сказал, что его песню нужно петь голосом, без музыки, да и вообще, что они понимают в таких песнях...
На Клару Леня по-прежнему не обращал внимания, только когда она допила и поставила стакан, а Лена совала ей бутерброд с колбасой, она перехватила его презрительный взгляд. Ее «подвига» Леня не одобрял.
Поломавшись, Леня вышел на середину комнаты и запел. Песня была о довоенном летчике, который, обманувшись в любви, делает «на высоте двух тысяч метров» «мертвую петлю» и погибает. Сейчас эта гибель казалась бы никчемной, бессмысленной, если бы не то волнение, которое Леня вкладывал в песню, особенно в припев:
— «Так, значит, амба, так, значит, крышка, любви пришел последний час, любил я крепко ее мальчишкой, еще сильней люблю сейчас...»
Голос у Лени хороший, пел он ни на кого не глядя, немного набычившись. Было видно, что песня эта ему близка по-особому, будто о себе поет. И действительно, Леня тосковал. Родители оторвали его от большого и значительного дела, в которое он втянулся, — войны, от взрослых друзей — бойцов, снова посадили за парту, снова хотели сделать ребенком. Война закончилась, нужно учиться, это он понимал, но есть и иные пути, не только детская школа, а родители не понимают, боятся снова потерять его, не пустили даже в летную подготовительную школу в Киеве.
Леня томился, поэтому и прибился к компашке, которая была взрослее всего того, что было в школе. Да и плохо разве собраться, потанцевать, спеть? Где еще это можно? По крайней мере не скучно.
Скатали ковер. Лена достала патефон, пластинки. Танцевали танго, фокстрот — фоксик, вальс, меняясь партнерами.
Клара танцевала со всеми по очереди. Алик, кружа ее в вальсе, подбрасывал чуть не к потолку, и все восхищались, какая она маленькая, легонькая, кругленькая — настоящая Пупочка.
Потом еще пили, из другой бутылки, сладкий душистый жгучий напиток. Кларе он понравился, и она, сама, разгорячившись, налила в стакан и выпила залпом...
Лиц она уже не различала, какое-то верчение фигур, глаз, ртов, какое-то верещание голосов, музыки, какие-то руки кружили, похлопывали, пощипывали ее. Что-то говорил о Нике Гарри, что-то нехорошее, и все смеялись. Клара поддакивала и смеялась тоже. На минутку до нее донеслись обрывки фраз из разговора Лены и Игоря, которые разглядывали на диване подарки, о том, что кусок шифона легко пойдет на базаре — очень выгодный узор, — значит, снова можно организовать чей-нибудь «день рождения».
Игорь спросил Симу, можно ли у нее, но Сима сказала, что маму не проведешь, она и так уже что-то подозревает. Тогда Лена предложила Клару, но Игорь отверг: у Клары принципиальный отец, можно погореть. Позвали Хомячка, который не принимал такого бурного участия в веселье, как другие, только немного потанцевал с Кларой и Леной. Кларе он сказал, что его отец погиб при освобождении этого города, и Клара догадалась, что Витя — сын того генерала, над скульптурой которого работает Никина мама.
Предложили следующий «день рождения» отметить у него.
— Мама, конечно, согласится, — сказал Витя, — ради меня, но мне не хотелось бы ее тревожить...
— Пусть пойдет к соседям, ей тоже вредно все время быть одной, — бесцеремонно перебила его Лена.
— Хорошо, — покорно согласился Витя.
Кларе стало жаль шифона: лучше бы мама сшила себе блузку, ведь у нее ничего красивого еще не было, а теперь вот отнесут шифон на толкучку. Но тут ее подхватил Игорь и объявил, что сейчас они покажут акробатический этюд. Он подбросил Клару себе на плечо и быстро перевернул. У Клары задралось платье, все смеялись, а Клара никак не могла дотянуться до подола, одернуть его, потому что не отпускал Игорь.