Черноволосая девчонка сидела, как отдыхающая спортсменка: нога на колене, руки свисают за перила, голова назад, подбородок вверх. Она смотрела ввысь и все поднимала и поднимала подбородок, пока он не оказался так высоко, что она уже не могла разглядеть ничего вокруг. Она очнулась и, чтобы вернуться домой, на землю, переменила позу, стала разглядывать запястье. Сидящие рядом были начеку, они подтянули ноги под скамейку и убрали руки за спину. За окошком киоска была десятилетняя девочка. В здешних местах принимали малолетних на ночные работы. Девочка сидела на низенькой скамейке или стояла на коленках, пол-лица было ниже стойки.
— Могу я получить бутылку этого? — спросил Пелтола и показал пальцем. — Красного.
— Этого? — Девочка дотронулась до пробки зеленой бутылки. Она встала во весь рост. Ее грудь украшала камея, изображающая даму в стиле рококо.
— Красного.
Девочка сорвала тонкую жестяную пробку, которую и полагалось отрывать, и поставила бутылку на выступающую наружу часть стойки. Открытая бутылка слегка дымилась.
— Тридцать пять пенни, — сказала девочка.
Пелтола нашел деньги без сдачи и положил на стойку, девочка не подставила ему ладони. Она не стала их подбирать, дала им побыть на месте столько, чтоб убедиться, не задымят ли они.
— Какое холодное, — подивился Пелтола, — можно взять в машину? Или надо пить здесь?
— Если принесете бутылку обратно.
— Непременно.
Пелтола сошел с крыльца. Владелец красного мопеда не пытался сделать ему подножку. Он не пробовал пугнуть его. Он ничего не затевал, только забрался в машину. Свой мопед он поставил на опору. Пелтола прибавил шагу, открыл переднюю дверь и посмотрел на парня, опасаясь выдать себя взглядом. Лоб и затылок его похолодели, а также и правая рука, но это от бутылки.
— Не вздумайте ничего трогать, — сказал он.
— Я и не трогаю.
— Лучше бы вышли. Гражданским лицам быть здесь запрещено, это военная машина.
— Дерьмовая военная тайна. Знаю я не одни такие дрожки. Могу такой же сделать, и не нужны мне для этого модели, я знаю эту игрушку с тех самых пор, как она на свет появилась.
— Независимо от этого.
— Потому что, чтобы, когда, как.
— Выходите сейчас же. Позор, если полковник придет и увидит, что вы трогаете машину! Он призовет весь ад.
Парень не шелохнулся. Он только рассматривал приборы.
— Какой штуковиной открывают капот?
— Полковник живет на острове? — спросил Пелтола. Он надеялся, что парень выйдет из кабины показать.
— Да.
— Далеко?
— Нет, так близко, что туда дорога не длинная.
— Как близко?
— Я не мерил.
— А кто-нибудь?
— Отшельник. Знаешь отшельника?
— Нет.
— Он измерял, зимой мерил циркулем по льду все расстояния и летом рассказывал. Не застал его?
— Нет.
— Тебе надо бы. Он бы рассказал тебе. А другой, кто знает, — бог. Они мерили вместе.
— Откуда вы это знаете?
— Говорят, что тот знает про все дела.
— Может, он знает и без измерений.
— Не мое дело.
— А долго ли оттуда грести?
Пелтола заметил, что мопед оказался позади него. Он знал, чем можно выманить парня из машины. Если толкнуть подпорку и повалить мопед, это подействует. Он начал пить из бутылки. Половину одолел, не больше. Защекотало в носу. Это мешало держать все в поле зрения. У парня были резиновые тапочки, он не мог ими разбить ничего, разве что пальцы на ногах.
— Если выйдешь, тут в бутылке нашлось бы питье, — сказал Пелтола. Он решил победить его добром.
— Сейчас неохота.
Пелтола поставил бутылку на песок и вырыл для нее углубление. Потом он обошел машину, сел рядом с упрямцем в положении А — на место «смертника». Притянул дверь. Борьба один на один могла начаться, знать бы какая. Было б перо, можно бы дуть на него взапуски: на чью одежду сядет, тому и выходить. Но никакого перышка не было. Разве что идти просить взаймы у маленькой птички. Пелтола начал пристально смотреть в лицо парня. Он решил пялить глаза на него до тех пор, пока тому не стало бы тошно; тогда он вышел бы, и его бы вырвало на дворе, и он бы взял свой мопед и убрался домой так осторожно, что на дороге бы и следа не осталось.
Он смотрел слишком пристально, и в конце концов у него начало резать глаза и ему показалось, что волосы парня превратились в черные и выросла черная борода. Солнечный свет стал слепяще желтым, а в песке появилось множество шестерен.
— Можно посмотреть мотор? — спросил парень.
— Что это даст?
— Ничего, конечно. — Он не был раздражен пристальным разглядыванием Пелтолы. Его, конечно, осматривали всеми возможными способами сверху, снизу, сбоку, рентгеном и под микроскопом. Кто знает, может, и полиция. Мать смотрела на него. Ритва Алтонен глазела. Учитель всматривался. Он был сыт рассматриванием приборов; он обернулся, чтоб осмотреть машину внутри. Подложил правую ногу под себя и навалился подмышками на спинку сиденья.