Во время войны лошадь приходилось просить у кого-нибудь в деревне. Таких, кто просил, было много, а лошадей оставалось мало. Амалия обычно брала лошадь у Хукканена. Весной Хукканен помогал Амалии сеять. Свое льняное поле у болотного участка Амалия подымала сама. Дренажные канавы на этом болоте были запланированы отцом, но они остались незаконченными. По краям начатой канавы сейчас растет ягода-поленика, а дальше — ивы. На льняное поле Амалия вывезла ручной тележкой всю золу, собранную за год, рассыпала ее по полю, разрыхлила, посеяла семена и втоптала в землю. Лен вырос высокий, но к осени полег. С помощью Антти Амалия дергала лежачий лен, связывала в пучки и опускала мокнуть в яму, вырытую специально для этого на болоте.
По мерзлой дороге сзади гремит бричка. Поравнявшись с Амалией, ведущей Воронка, смуглолицый мужчина кричит:
— Эй, хозяйка, продай своего коня!
— Что же ты торгуешь чужого коня, когда у тебя свой есть?
— Я бы нанялся в извоз, детям на молоко зарабатывать.
— Что ж не нанимаешься? — спрашивает Амалия.
Мужчина останавливает свою лошадь и вглядывается в Амалию:
— Да ты не Амалия ли из Ээвала?
— Вроде была когда-то.
— От этого когдатошнего не так легко избавиться, как от старого коня на ярмарке! — кричит мужчина и смеется, показывая Амалии сверкающие зубы.
«По шраму он меня узнал, что ли?» — думает Амалия и краснеет. В бричке был Манне. Тот самый весельчак Манне. Под опьяняющие звуки его скрипки Амалия и дотанцевалась до свадьбы с Таави. Что и говорить, умел играть этот Манне. Амалия видит перед собой рыжие блестящие волосы Таави и слышит страстный зов цыганской скрипки Манне, но это продолжается один миг. Таави больше нет. По обе стороны дороги стоят ели, как в почетном карауле.
Конь возвращается домой, возвращается помощник Амалии. Вся жизнь ее была работой. Даже Пааво писал в своих письмах только о работе, хотя он-то уж знает, что Амалия работает и без понукания. В конце зимы прислала письмо и Кертту. Она ждет ребенка. Поэтому вся семья Пааво осталась на лето в городе.
В последний день июля родился у Пааво наконец долгожданный сын. Амалия тоже радовалась рождению мальчика, радовалась за Пааво. Он всегда был хорошим братом. Весной он даже прислал на работу в Ийккала в помощь Амалии своего ученика, которому пришла пора нести трудовую повинность. Парень работал на сенокосе и научился владеть косой и вилами, как настоящий мужчина. Он был интересный рассказчик, веселый и жизнерадостный, совсем как Таави когда-то. Амалии до сих пор не доводилось встречать человека, который столько бы знал о спорте. Этим он и Антти заразил. Ребята тогда много хлопотали, ища подходящую рейку. Наконец нашли и смастерили стойки для прыжков в высоту. Тонкую, легкую планку отпилили от доски на чердаке хлева Ээвала. Амалии нравилось это увлечение ребят, она даже старалась запоминать их рекордные результаты.
Парень своим усердием и веселым характером пришелся по душе и матери, и сыну. При всех своих заботах даже Амалия находила время посмеяться. А забот в то лето было много. Из-за войны каждый год откладывались мелиоративные и ремонтные работы. Успевали сделать лишь самое главное. До остального просто руки не доходили. Вот поэтому и посыпалось в то лето на Амалию множество неприятных неожиданностей. Урожай зерновых был небольшим, вероятно, оттого, что не протравили семена и плохо обработали землю. Овцы и коровы то и дело ломали изгороди, топтали хлеб, убегали в чужое стадо и причиняли массу хлопот. «Хозяйство требует внимания», — часто говорил отец, а мать, подтверждая это, кивала головой.
Небо заволакивают тучи. Больше нет уже елей по сторонам дороги. Вправо и влево раскинулся болотистый луг. Тихо, слышен только стук копыт Воронка. Амалия смотрит вперед, на прямую, уходящую в сумерки дорогу. Где-то здесь тогда, в последнее лето перед гибелью Таави, лопнула шина ее велосипеда. С той поры многое изменилось в жизни Амалии. Закончив работу, вечерами, а по воскресеньям и днем, она читала книгу Унсет «Кристин, дочь Лавранса», которую нашла в Ээвала. Всю прошлую зиму Амалия словно жила в мире Кристин. Не только вечерами и ночами, но иногда и днем во время работы она думала о судьбе дочери Лавранса.
Она задергивала шторы на окнах, чтобы свет не был виден на шоссе. Ни один из жителей Такамаа, проходивших мимо ее дома, наверно, и подумать не мог, что Амалия, солдатская вдова, которая одна-одинешенька ведет свое хозяйство, читает по вечерам роман. Если бы еще она читала Библию или Апостол, это было бы понятно и все одобрили бы ее, но праздное чтение — это уж слишком... Поэтому Амалия хранила в тайне свое увлечение и, когда кто-нибудь заходил к ней, тотчас убирала книгу. Правда, это случалось редко. По воскресеньям заходила навестить ее соседка из деревни. А в метель и мороз только табачный голод гнал из избы человека. Зимний день короток, а расстояния между домами измеряются здесь километрами.