Он снова сел на свой велосипед и направился в сторону Высшей военной школы, больше не помышляя об инспекции. И что бы вы думали? Его негры снова крутились вокруг статуи.
— Вы что здесь опять делаете? — грубо спросил Брокар.
— Ничего, — сказал Канди, и Н’Голь подтвердил: — Ничего.
— Явитесь завтра на площадь к самому началу занятий!
Не успел Брокар исчезнуть из виду, как Мамаду и Боколо опустились на цоколь.
— Ее украли, — сказал Н’Голь. — А я-то думал, что это ты ее взял.
— Может быть, — предположил Канди, — ее отнесли в стол находок?
С метлами в руках они приблизились к полицейскому участку, однако какая-то неведомая сила мешала им войти. Они принялись подметать тротуар, который Мамаду уже подмел два часа назад. Полицейский сержант, стоявший в дверях, окликнул их:
— Вы что это усердствуете?
Два друга поспешили удалиться. Эта ночь была самой тягостной в подвале Монружа. А на следующий день в шесть часов утра их окончательно доконал Леопольд — он перевел Боколо в пятнадцатый округ, а Канди — в четвертый. Вечером товарищи, жившие вместе с ними, увидев лица Н’Голя и Мамаду, спросили, не стряслась ли с ними беда или, может, их ожидают какие-то неприятности.
— А как ваши рецепты, — спросил один из них, — и ваш конкурс?
— Да уж и не знаю, — ответил Боколо.
Присутствующие громко расхохотались. Каждый подумал про себя, что два друга-шутника просто разыграли их.
— Но книга-то существует, — воскликнул Н’Голь, — вы ее видели! Ну-ка, Канди, скажи мне, как приготовить голубей по-испански?
— Допустим, нас шесть человек, — сказал Мамаду загробным голосом. — Надо взять шесть голубей, выпотрошить их, обернуть лярдом, положить на дна листа промасленной бумаги, завернуть, перевязать и насадить на вертел.
— А затем жарить в течение сорока пяти минут, — подхватил Н’Голь. — Потом развязать, развернуть бумагу, выложить на блюдо, гарнировать гребешками и тушеными шампиньонами, полить густым соусом, приготовленным по-испански.
В комнате стояла мертвая тишина. Голая лампочка освещала молитвенное место. За дверью, по другую сторону коридора, хриплый голос умолял о чем-то пророка, подвывая, точно кошка, которую тянут за хвост.
— Для приготовления соуса по-испански, — шепотом продолжал Мамаду, — нужно в течение трех часов вываривать на небольшом огне бульон, который был предварительно приготовлен на большом огне из куска телятины, небольшого куска ветчины и двух старых куропаток, залитых белым вином с добавлением желе. Не забыть положить морковь и лук, воткнув в одну из луковиц три штуки гвоздики. Затем надо дать бульону немного выкипеть, после чего добавить мясной сок и красную пассеровку. Положить тмин, лавровый лист, шампиньоны, петрушку, мелкий лук, эшалот. Ну и, конечно, соль.
Друзья снова понурили головы, перед глазами у каждого отчетливо, словно луна на ночном небе, всплыло лицо Боно, смертельно бледное, отмеченное печатью потустороннего мира. Но тут же все задвигались, заговорили, весело засмеялись, кто-то взял в руки сковороду и стал изображать игру на тамтаме. Один из арабов принялся яростно стучать в дверь ногой, но ничто уже не могло остановить вырвавшихся наружу чувств.
Из подвальных окошек неслись звуки: с одной стороны коридора — мерные, кругами расходящиеся, точно щупальца спрута, ритмы тамтама, с другой — ползучие, точно змеи, щемяще-тоскливые жалобы Аравии. Опустевшая узкая улица Шеврефей превратилась в трап, перекинутый на борт отходящего в Африку судна.
Всем обществом было решено, что Боколо и Мамаду пойдут записаться на конкурс в телестудию, оставив на время Леопольда с его метлами. Пусть они занимаются своей кулинарией вплоть до самого часа передачи. Ну а если Брокар, выразив им благодарность от имени администрации, уволит их, можно будет договориться с Пантекотом Сене — оптовиком, который торгует шляпами и статуэтками и вечно ищет продавцов. Аплодировать успеху друзей они отправятся все вместе в больницу, так как время телепередачи как раз совпадало с часами посещений.
Тем временем Боно стало хуже — он едва прикасался к еде и весь день лежал неподвижно в постели. Несколько раз в неделю он отправлялся через двор в рентгеновский корпус в сопровождении медсестры, и та задавала ему вопросы, отвечать на которые у него не было ни сил, ни желания. А ведь она была мила с ним, пожалуй, даже слишком мила, если учесть, что ее слова предназначались тем, кому осталось недолго жить.
— В следующий отпуск, — говорила она, — я отправлюсь в туристическую поездку. Мне хотелось бы увидеть, где находится эта знаменитая деревня на сваях. Вы ведь рассказывали о ней замечательные вещи. Ах, если бы я могла сейчас же сесть в самолет! Так вы говорите, ваша семья живет рыбной ловлей и изготовлением ожерелий из ракушек? И ваш дядя перевозит людей на пароме к свайным постройкам? Наверное, к вам уже начали съезжаться туристы и ваша сестра открыла лавку, где можно купить чучела птиц, раскрашенные яйца и яйца с миниатюрной комнаткой внутри. У нас в семье когда-то была монахиня-кармелитка, она оставила нам такой сувенир. Ну просто прелесть! Она соорудила внутри яйца алтарь с распятием и подсвечниками и поместила туда крошечную молящуюся монахиню, которая была очень похожа на нее самое. Свободного времени у нее было предостаточно, иначе такую удивительную вещь не сделаешь. Ну что вы молчите, Боно? Вам не холодно? Между этими корпусами «Д» и «Е» ужасные сквозняки — и зимой, и летом.
Понимая, в каком состоянии находится Боно, старшая медсестра проявила великодушие, и в воскресенье после обеда у него собралась вся компания: Боно и четверо из его посетителей сидели на стульях и следили за Боколо и Мамаду, появившимися перед ними на экране, где руководитель конкурса приветствовал их с шутливой сердечностью, в которой чувствовалось, однако, некоторое превосходство, хотя и вполне дружественное.
— Друзья из наших бывших владений, — сказал он, — я вижу, вы остались по-настоящему нам признательны, и признательность эта исходит от желудка, но так ли? Копилка кухарки за этот месяц пополнилась! В ней сейчас двенадцать тысяч пятьсот франков. Ее получит тот, кто сумеет ответить на все вопросы нашего шеф-повара. Мсье Н’Голь, вы из какой страны?
— Из Чада.
— Имя Н’Голь имеет какое-нибудь отношение к нашему прославленному генералу?
— Да, да, — ответил Боколо, — отец назвал меня так в его честь.
— Скажите нам, нужно ли предварительно отварить дичь для того, чтобы приготовить куропаток под майонезом?
— Ни в коем случае, — ответил Боколо. — Надо зажарить куропаток накануне на вертеле. Отрезать крылышки и ножки, снять кожу и замариновать перед тем, как залить майонезом.
Канди первым из присутствующих громко зааплодировал.
— Ну что ж, мсье Н’Голь, я полагаю, что вы получите копилку, если только вам не придется разделить ее с другими кандидатами.
Затем спросили даму, которая допустила ошибку, объясняя способ приготовления бычьего хвоста с чечевицей, потом другую, у которой ратафия[3] из семи трав насчитывала только шесть (она не смогла назвать кориандр), и, наконец, члена «Клуба ста», который забыл сказать о том, что при приготовлении поросячьих ушек «а ля буржуаз» надо положить ложку муки.
— Сможет ли наш последний участник мсье Канди из Дагомеи претендовать на равенство с мсье Н’Голем? Это будет наш последний вопрос.
— Итак, — сказал человек из «Клуба ста», — весь ваш конкурс сводится к зубрежке? До чего вы низводите интеллект? Какая-то ложка муки, я…
— Прошу вас, — парировал руководитель конкурса, — у нас существуют свои правила, так же как и в кулинарии. Там учитывается время приготовления блюда, здесь — время ответа. Итак, мсье Канди, начнем. Откройте нам секрет приготовления рубца под белым соусом.
Собравшиеся в больничной палате друзья Канди как зачарованные смотрели на экран. Зрители, сидевшие в первом ряду, обернулись к ним, подняв большой палец в знак победы. Боно восторженно улыбался.
— Боно, — обратился к нему проходящий мимо врач, — вы плохо себя чувствуете?
Тот в ответ лишь повел подбородком в сторону экрана, где Мамаду Канди вдруг охватил неудержимый смех, передавшийся двум аудиториям. Руководитель конкурса не знал, что ему делать, и отчаянно тряс колокольчиком.