— Не обращай на него внимания, Дэвид. Он немного пьян. Ты ведь знаешь.
Дэвид пожал плечами и улыбнулся.
— Пора мне домой.
В холле Лиза помогла ему надеть пальто. Как бы между прочим он спросил:
— Почему бы тебе как‑нибудь не навестить меня? Жизнь старого холостяка иной раз очень тосклива.
Она взглянула на него с лукавой улыбкой.
— Для чего?
Он закусил губу и направился к двери. Взявшись за ручку, напряженно сказал:
— Я… я очень люблю тебя, Лиза.
Она засмеялась и в смущении стала разглядывать свое платье.
— Меня? Неправда.
— Правда, Лиза.
— Зачем ты мне это говоришь? Спокойной ночи, Дэвид.
Но ни один из них не двинулся с места. Они стояли и неотрывно глядели друг на друга. Дыхание Лизы участилось. Стремительно подойдя к двери, она рас пахнула ее, и в холл, разбив тишину, ворвался ветер. Она вышла вместе с Дэвидом на крыльцо. Дубы согласно размахивали ветвями, громко стеная и плача. Падал черный дождь, и в полосе света из отворенной двери лужайка казалась грозным и мрачным морем. Лиза хотела что‑то сказать, но промолчала, затем, отвернувшись, все же сказала:
— Позвони мне.
Она стояла не двигаясь, глядя в темноту; влажный ветер трепал ее волосы. Дэвид сделал шаг, хотел было коснуться ее, но не коснулся. Сказал:
— Я позвоню тебе завтра.
— Нет, не завтра.
— Когда же?
— Мне нужно идти, Дэвид.
Склонив голову, она повернулась и быстро пошла в комнаты.
В гостиной уже никого не было, только Мор одиноко сидел в массивном старинном кресле, в руке — бокал, на низеньком столике рядом — бутылка. Галстук у него окончательно развязался, глаза помутнели. Лиза подошла к дивану и поправила подушку. Подняла с пола окурок и опрокинутый бокал. Он глядел на нее, свесив голову на грудь. Затем хрипло спросил:
— Что с тобой?
— Ничего. Все ушли?
— Наверно.
Она подошла к высокому окну, возле которого стояло его кресло, и раздвинула занавеси. Ветер колотил в стену дома, порывы его заглушали шепот дождя, шелестевшего по стеклу. Где‑то там, за черными невидимыми полями, двигались огоньки.
— Как ты думаешь, почему он ее убил?.. — спросила Лиза.
— Говорят, хотел жениться на ней, а она не соглашалась. Может, она была этакая акула, пожирательница мужчин. Девка. Вот он ее и убил. Теперь это обычное дело.
Они замолкли. Слышались лишь порывы ветра и шум дождя да приглушенные вздохи деревьев. Мор сказал:
— Дэвид, верно, опять подъезжал к тебе?
Она передернула плечами, и он улыбнулся во весь рот; блеснули зубы.
— Он просил… просил меня уйти с ним. Сейчас. Сегодня. Спрашивал, не уйду ли я с ним.
— Вот как! Почему же ты не ушла?
Она не ответила. Он опять наполнил бокал.
— Я вижу Дэвида насквозь, — сказал он. — Он считает, что я тебя недостоин. Но он ошибается… да поможет мне бог!
— Вечно тебе мерещатся всякие гадости.
— Скажешь, не так? Он, наверно, воспрянул духом, когда я согласился на эту работу. Я еще ниже пал в его глазах.
Он взглянул на нее — она стояла, скрытая тенью, и смотрела в темноту. Нахмурившись, он спросил:
— Ты тоже меня презираешь?
— За то, что взял эту работу? С чего бы? Тебе стыдно?
— Нет. Твой отец очень любезен — он так мне помог… Да, мне стыдно.
— Почему?
— Не притворяйся, Лиза.
— Ты сам принял это решение. Если бы ты продолжал писать, я помогала бы тебе, чем могла. Мы бы как‑нибудь справились. Папочка бы…
Она закусила губу. Мор рассмеялся.
— Что ж ты замолчала? — сказал он. — Папочка бы нас содержал. Ты права. Добрый, щедрый папочка был бы тут как тут со своей мошной и отравил бы нам жизнь. Что толку говорить об этом… Я — писатель? Да меня так высмеяли бы, что хоть из графства беги. В «Гербе Гросвенера» на неделю бы смеху хватило, стены ходуном бы ходили. «Вы только послушайте: блажной Мор обрюхатил дочку старика Фитца и перебрался в усадьбу, а теперь болтает, будто пишет книгу! Как вам это понравится!» Нет, Лиза. Я — порождение этих людей, и они меня прикончат, если я попытаюсь вырваться на свободу. Скажи на милость, в чем этот сброд разбирается? В ценах на телок, да в марках машин, да на какой курорт в Испании лучше поехать, да в этих распроклятых собаках, которым только и надо, что кого‑нибудь растерзать! Нет уж.
Она сказала спокойно:
— Если ты так их ненавидишь, зачем женился на мне и связал себя с ними?
— А я не знал, Лиза, любимая, что связываю себя с ними.
После долгого молчания Лиза сказала: