В последующих произведениях Мартинес Менчен отходит от изображения безадресного зла. Продолжая тему неустроенности, он все настойчивее проводит мысль, что причина ее — гражданская война, вызванная мятежом Франко, сорокалетнее господство франкизма. Это, например, характерны для сборников его рассказов «Каменные стены», «Инквизиторы» и особенно предлагаемая советскому читателю повесть «Pro patria mori».
Повесть построена в форме дневпиковых записей, начатых 17 октября 1975 года, когда по Мадриду поползли первые слухи о кончине Франсиско Франко, и законченных 22 ноября того же года — в день похорон диктатора. Уже отмечалось, что Антонио Мартинес Менчен великолепно передает тончайшие нюансы психологии своих персонажей. Это в полной мере относится и к дан- пой повести. Только здесь он передает психологическое состояние не конкретного индивидуума, а Испании в целом, в момент, когда вся страна жила ожиданием надвигающейся смерти каудильо, человека, олицетворявшего почти сорокалетний период диктатуры, о смерти которого миллионы испанцев мечтали долгими ночами в течение многих лет.
Читая повесть «Pro patria mori», зримо ощущаешь политическую и социальную атмосферу того времени, для которого внутренняя напряженность, растерянность, порой доходившая до паники, страх перед неизвестностью были повседневной реальностью. Перед большинством испанцев в те дни стоял вопрос: что же будет после Франко? Ведь умирал человек, чья личность определила историческую ситуацию, в которой сформировалось целое поколение испанцев (по официальным данным, на конец 1975 года 28 из 36 миллионов жителей этой страны родились после гражданской войны), с уходом которого уходили в прошлое сорок лет истории страны, можно сказать — эпоха. Вот как описывает автор состояние, в котором находилась страна: «Мы все боимся: те, кто его любит, и те, кто ненавидит, те, кто за него, и те, кто против.
Одни боятся потерять власть, данную им диктатурой, привилегии, основанные на коррупции, которую поощряла диктатура. Другие боятся нового фашистского взрыва, волны репрессий, возврата к ужасам тридцать шестого года. Но большинство испытывает иной страх — страх перед неизвестным, страх перед тем, что парушится их рутинное существование, страх нового, страх перемен».
Конечно же, «синдром неизвестности» обуял не всю страну. Даже в самые мрачные годы франкизма в стране были силы, которые верили в неизбежность крушения диктатуры. И не только верили, но вели борьбу, чтобы приблизить этот день. Кто следил за развитием событий в Испании, не может не знать об активизации политической деятельности, в которую, несмотря на запреты, включались все новые и новые партии, в том числе коммунисты и социалисты, демократические профсоюзы. Уже тогда им было ясно, что послефранкистская Испания должна как можно быстрее освободиться от наследия диктатуры. И тем не менее, повторяю, общая атмосфера тех лет писателем подмечена точно.
Повесть интересна и тем, что она показывает агонию не только Франко, но и режима, «банкротство которого началось с того момента, когда каудильо вероломно захватил власть». Форма дневника позволяет Антонио Мартинесу Менчену значительно расширить рамки своего повествования. Многочисленные отступления — мысленный диалог с женой, отец которой был расстрелян франкистами, — помогают автору создать образ режима, который держался на тюрьмах, терроре и страхе. Их семена еще долго после кончины Франко давали всходы. И наконец, нельзя не сказать о том, что писатель изобличает франкизм, диктатуру как таковую, диктатуру, которая делает людей безвольными, лишает их возможности жить самостоятельно, способности сопротивляться. «Знаешь, плохо ли, хорошо ли действовал Франко, но нам не надо было ни о чем беспокоиться, — говорит один из персонажей повести. — Он делал все. А когда его не станет, брать на себя ответственность придется нам и нам придется беспокоиться обо всем, принимать решения… Представляешь, как это будет ужасно?» Самое печальное — эту фразу произносит человек, который абсолютно не разделяет идеи Франко и когда‑то выступал против него.