— Что ты, мальчик, кто же нынче колы ставит? — спрашивает Марта Ильинична грустно-грустно. — Для телевизионного века вы вполне грамотны, а некоторые даже образованны.
Как-то так говорит она с Громовым, будто отдает себя под его защиту, и, оставляя меня далеко сзади, они входят на школьное крыльцо. Потом и я вхожу. Рабочий день начался.
И продолжался он очень обычно, с незначительными подробностями. Так, например, на уроке географии наш Игорь Игоревич все выше поднимал брови, пытаясь выпытать у Охана какие-то подробности насчет нефти на Ближнем Востоке. Пока Охан не признался:
— Хоть под расстрел, Игорь Игоревич, не скажу. В Нижневартовске, знаю, есть.
Желтоватый лоб географа вздернулся складочками:
— Хорош Ближний Восток.
— Не дальний же? Мой родитель туда смотался: шестьдесят четыре рэ на самолете. Женился там.
— Кто?
— Отец.
Иг Игович опустил лоб, нагнулся над журналом:
— Хорошо, я тебя завтра спрошу.
А мы не рассмеялись. Совсем уже собрались, да расхотелось. Такое было у нашего Охана лицо, словно он прислушивался к дальним звукам. К тому, как работает на буровой в Нижневартовске его отец? К самолету, который увез отца и все не привозит? Или к себе самому прислушивался Охан? Во всяком случае, голова его была наклонена к плечу, а крепкие пальцы держали крышку парты, сжав ее до белых косточек. Можно сказать, просто вцепились в нее.
Нет, Охан не разыгрывал географа, что было в традициях. Охан скорее удивлялся жизни и тому, что кого-то интересует другая нефть, кроме Нижневартовской.
…Не знаю почему, не умею объяснить, но последнее время я что-то очень часто стала вспоминать осень в совхозе на яблоках. Может быть, потому, что это было лучшее время из жизни нашего класса? Время, когда мы все любили друг друга, когда у нас только что появилась наша Классная Дама, молодая и такая красивая, что всем девчонкам захотелось иметь если не золотистые волосы, то хотя бы ее походку.
Моя мама сказала, увидев Ларису-Борису, что от нее исходит обаяние легкого шага. Но этот легкий шаг не так-то легко было перенять, гораздо проще оказалось пришить к кофточкам погончики на пуговичках, что и сделали почти все, включая и нас с Викой. Правда, погончики прилаживали не мы сами, а Марта Ильинична на бабушкиной машинке, после праздничного обеда в честь нашего возвращения.
Но я хотела рассказать не о такой мелочи, а о том, как было в совхозе, куда мы отправились под началом нашей Классной Дамы, которую мы всего лишь полтора месяца назад получили взамен Марточки…
Правда, Марта Ильинична тоже отправилась с нами в совхоз, но лишь для подстраховки молодого специалиста. Не знаю, может быть и не считаясь с желанием Ларисы. Лариса тогда завоевывала нас, свой авторитет, звание Классной Дамы и еще что-то, не совсем ясное. Может, с первых же шагов она решила: ее класс должен стать лучшим в школе?
Это все происходило, если точно сказать, семь месяцев тому назад и тянулось, остывая, выдыхаясь, но все-таки хоть слабо, да отсвечивая, до самого того проклятого разговора в учительской, когда меня поменяли на Денисенко Александру.
Когда мы вернулись в Город, на всех мальчишках были шапки «гребешками» («Фригийские колпаки», — сказал мой отец). И пять из них мы связали своими руками. Не потому, что именно этих пятерых больше всего любили, а потому, что у них до поездки в совхоз не было. В совхозе же на полках «стекляшки» завалялась пряжа, и Лариса намекнула: «Нехорошо, когда у одних нет, у других есть». Но вот что интересно: шапки эти (связанные под неусыпным руководством Марточки и наполовину ее руками), шапки эти не всех обрадовали. Мишка Садко определенно скис. Как же! До сих пор были только у него с Генкой…
Генке привезли родители — понятно и уже привычно. А Мишке — сколько ж это надо было приложить усилий, чтоб приобрести бразильскую! А она теперь вроде ничем, кроме ярлыка, не отличается от той, которую связали Андрюшке Охану!
Однако именно с ярлыком получилась история, на короткое время, но все же нарушившая нашу идиллию. Вика вдруг стала рассматривать этот ярлык и морщить нос от удивления. Очень сильно она его морщила, всем напоказ, пока не спросила:
— А с каких это пор, Мишенька, в Бразилии изъясняются по-английски? Я тебе всегда толковала: Иг Игович тоже пригодиться может. А ты его ни в грош не ставишь.
— Зато ты — в целковый!
— Я в пределах ярлыков географию знаю!
Так они старались, перекидывались насмешками. А шапку Вика из рук не выпускала, сама рассматривала и всем показывала, как ярлык пришит. Скорее всего, пришит он был Мишкиной бабушкой.