Ю й Д а х а й. С одним-то глазом и хочешь стать солдатом?!
Ч ж э н И н ъ и н. Ты с ума сошел?!
Ц з я н И. Ты должен реально смотреть на вещи!
Л и Ц з я н ш а н ь. Ты ненормальный!
Б а й С ю э. Почему ты обязательно хочешь быть солдатом?
Ю э Я н (озлясь). Потому что у меня вот такая болезнь — быть солдатом, этого достаточно?.. Вы не видели, как падают у вас на глазах боевые друзья! Вы не поймете!.. Да, я не смогу стать генералом… А сколько солдат на самом деле становились генералами? Однако, если только я не полностью ослепну, я еще смогу послужить! Не важно, как вы к этому отнесетесь. У человека, пока он живет, должно быть нравственное начало, он всегда должен чем-то жертвовать, создавать что-то. Без этого боюсь, что и дня не протянуть! Не принуждайте меня! Нам не нужно никого неволить, верно? Давайте лучше споем!
Запевает запомнившуюся ему с детства «Песню детской коммунистической дружины». Молодые люди подхватывают, но вдруг осознают, кто они теперь, смущенно улыбаются, перестают петь. Но песня продолжает звучать.
Это поют дети.
Ж е н щ и н а - у д а р н и к. Да. Они отправляются наводить чистоту и порядок на улицах города. А вы пойдете?
Ю э Я н (с детским рвением). Мы тоже пойдем!
М о л о д е ж ь. Пойдем! Пошли!
Все подхватывают песню пионеров и, присоединившись к детям, уходят.
З а н а в е с.
Перевод Н. Спешнева.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Через все треволнения века китайский народ пронес неистребимую страсть к своему театру — «параду национальной культуры», органическому синтезу слова, музыки, пения, танца и пантомимы. На театральных сценах Китая сосуществуют различные жанры, отражающие устойчивость культурных традиций, а также пестроту и многоструктурность современной общественно-политической системы страны: от классической музыкальной драмы «сицюй», уходящей корнями в народный театр древности, до пришедшей в начале века с Запада разговорной драмы «хуацзюй» и современного авангардистского театра. Взаимодействие различных театральных форм в подвижном контексте эпохи не дает застыть, мумифицироваться классическому театру и в то же время помогает «ассимилировать», приблизить к национальному восприятию чужеродную европеизированную драму. Театр сближает, спрессовывает разные эпохи, прошлое и настоящее, связанное единым культурным кодом, демонстрирует живую, никогда не прерывавшуюся нить традиций. Ее не смогло оборвать жестокое десятилетие 1966—1976 годов, когда вандалы «культурной революции», объявив «сицюй» «старым хламом» и «рассадником феодальной идеологии», надеялись выбросить ее на свалку истории. Волна «четырех модернизаций» социально-экономической и культурной жизни страны в восьмидесятые годы, сопровождавшаяся «открытием дверей» на Запад, не только не захлестнула древнее искусство, но с закономерной парадоксальностью усилила тягу к собственной традиции, к поиску корней и родных истоков.
Исторической пьесой Тянь Ханя «Се Яохуань» в старинном жанре «сицюй» открывается наш сборник. Ее автор, родоначальник современной китайской драматургии, в 1961 году обратился к VIII веку далекой танской эпохи не случайно. Во все времена спектакли классического театра, черпавшие свои сюжеты из мифологии и истории, были не только ярким, виртуозно отточенным зрелищем, приносившим эстетическое наслаждение и утонченно-образованной, и простонародной публике, но для подавляющего большинства неграмотных зрителей являлись еще и уроком истории, источником знаний и размышлений о событиях многовековой жизни нации. История — вместилище человеческого опыта, в представлении китайца она разворачивалась циклично, создавая временные симметрии и открывая широкий простор для аналогий и сопоставлений. В начале шестидесятых годов, когда после провала «большого скачка» — «форсированного перехода к коммунизму» — произошло резкое ужесточение антидемократических тенденций маоистского режима, именно историческая драматургия наряду с публицистикой на короткое время стала прибежищем свободного духа. К исторической драме обратились ведущие писатели — Го Можо, Лао Шэ, Цао Юй. В 1961 году она составляла девять десятых всего репертуара столичных театров. Время определило специфику этой драмы: исторические события в ней, переосмысляясь и актуализируясь, проецировались в настоящее, несли энергию обличения. Например, огромный общественный резонанс непримечательной в художественном отношении пьесы историка У Ханя «Разжалование Хай Жуя» помогает представить наэлектризованную, до предела накаленную атмосферу тех лет. Драма о разжаловании справедливого конфуцианского чиновника XVI века, порицавшего императора за произвол и самовластие, была воспринята как весьма прозрачная аллегория устранения маршала Пэн Дэхуая после критического выступления на пленуме. Критика и шельмование автора пьесы вскоре вылились в политическую кампанию, ставшую прелюдией «культурной революции».