С у Л у а н ь с я н ь. Ха-ха-ха! Я и вправду ошибся! Тут для вас приготовлено вино, поздравьте же друг друга, братья!..
С е Я о х у а н ь и Ю а н ь С и н ц з я н ь вместе уходят, за ними следом С у Л у а н ь с я н ь.
Лунная ночь. Сад за судебным присутствием. Ю а н ь С и н ц з я н ь любуется цветами.
Ю а н ь С и н ц з я н ь. В тот день, когда был обезглавлен Цай Шаобин и наказан палками У Хун, его милость Се пригласил меня в свой кабинет, долго со мной разговаривал и все сетовал, что повстречался со мной слишком поздно. Мы с ним заключили союз золота и лазури, связаны, как кости и плоть. Потом я хотел отправиться к моим друзьям на озеро Тайху, несколько раз порывался проститься, но брат не отпускает меня. Сегодня свет луны — как струящаяся вода. Я забрел сюда, не помышляя, что в саду судебного присутствия есть такие прелестные уголки. (Поет.)
Женские голоса за сценой: «Показывай дорогу, Луаньсянь!» — «Вот тут проходи, сестрица!»
Ю а н ь С и н ц з я н ь (изумлен). Вот тебе раз! (Поет.)
Но постой! Ведь мой мудрый братец говорил мне, что он еще не женат. Откуда же там женские голоса? В середине ночи такая встреча не вполне удобна, дай-ка я спрячусь покуда за этими камнями. (Заходит за искусственную каменную горку.)
Входят С е Я о х у а н ь и С у Л у а н ь с я н ь в женских одеждах.
С е Я о х у а н ь (поет).
С у Л у а н ь с я н ь. Ах, сестрица! Поведай мне, почему ты стала какая-то чужая? Почему не хочешь открыть мне, что у тебя на сердце, какие печали?
С е Я о х у а н ь. Мы с тобой давно как две сестры. Не знаю, почему здесь, в Цзяннани, ты называешь меня чужой. И нет у меня никаких печалей.
С у Л у а н ь с я н ь. То, что ты сейчас сказала, — правда?
С е Я о х у а н ь. Какой мне смысл тебя обманывать?
С у Л у а н ь с я н ь. Ты не меня, ты саму себя обманываешь. Так я тебе поведаю, в чем же твои печали, ваша милость инспектор.
С е Я о х у а н ь. Что за печали ты мне поведаешь? Какая из них первая?
С у Л у а н ь с я н ь. Первая вот какая. Наш Премудрый Государь повелел тебе успокоить простой народ на озере Тайху. Ты здесь уже полмесяца, но так ничего и не предприняла, как же ты сможешь отчитаться перед Государем в исполнении приказа?
С е Я о х у а н ь. Сучжоуский правитель У Цуньхоу, хоть и племянник Лянского вана У, но человек дельный и опытный. Я уже послала его на озеро Тайху. Если только нам и в самом деле удастся возвратить народу поля, отобранные богатеями, то простые люди смогут вернуться домой. А в чем моя вторая печаль?
С у Л у а н ь с я н ь. Вторая вот какая. Конечно, когда ты наказала У Хуна и обезглавила Цай Шаобина, люди ликовали. Но ведь У Саньсы — крупнейший землевладелец, а Лай Цзюньчэнь — один из самых сильных людей, ведающих исполнением законов. Неужто они выпустят власть из своих рук? И хотя ты отправила уже свое тайное донесение, но ведь Лянский ван У от этого не перестал быть племянником Государя, а Лай Цзюньчэнь — доверенным лицом Его Величества. Что может сделать рука-исполнительница против ноги-опоры? Вот уже несколько дней я, твоя сестренка, велела тайно наблюдать за действиями У Хуна. Ты распорядилась вернуть людям отобранные у них поля. Но все богатеи и знать в этом городе поражены одной и той же болезнью. Поэтому они стали заодно и послали ко двору жалобу на тебя.
34
Се Яохуань спасает положение: приводит сравнение с союзом двух побратимов (Чжун Цзыци и Юй Боя).
35
Картина седьмая, в которой собравшиеся в доме У Хуна Цай Шаобяо, Чжоу Лян, Чжан Вэнь и сам хозяин решают донести начальнику Цензората о том, что Се Яохуань в сговоре с бунтарями с озера Тайху, опущена.