Другой лист: он уже взрослый, в лице — одержимость. Он стоит на трибуне с мегафоном в руках, на рукаве — хунвэйбиновская повязка, предмет мечтаний самой Циньцинь в детстве. Он что-то провозглашает, взывая ко всему миру. Что именно? Может быть, он клянется: «Умрем, защищая…» — или грозится: «Сметем всю нечисть, уродов и чудовищ…» Циньцинь тогда тоже что-то кричала, хотя и не понимала смысла выкрикиваемых слов. Значит, тогда в нем бурлила кровь? А теперь он холоден, равнодушен, совсем другой человек, словно оставшийся в коконе мотылек, так и не вылетевший на волю. Тогда он верил, что защищает истину, и она тоже этому верила. Но что есть истина? Он сошел с трибуны, словно упал на землю с лестницы, которая вела в пустоту, к ложным истинам. Упал и расшибся, душа его — кровоточащая рана, в пустых глазах — тоска…
В альбоме фотография всей его семьи, дата — октябрь 1968 года. Явно снялись на память перед отъездом в деревню. Рядом с ним отец, он очень похож на отца; одет отец просто, лицо у него интеллигентное, вид изможденный, усталый, печальный; сидит он прямо, брови сомкнуты — волевой человек. А вот мать. Она очень хороша собой, тонкая, изящная, еще изящнее Фэй Юаня. Она сидит с торжественным видом, без улыбки, спокойно, с плотно сомкнутыми губами, в ней чувствуется уверенность в себе, так свойственная интеллигентным женщинам. Можно даже подумать, что она — супруга посла. Была там еще девушка, сестренка Фэй Юаня, она как-то вся сжалась — то ли от яркого света в павильоне, то ли по привычке всегда прятаться за брата. А вот и он сам, лицо открытое, уверенное, беззаботное, словно он собирается ехать в степь навстречу солнцу, в бескрайние просторы, где все цветет и реют красные знамена. На губах его тогда не было кривой усмешки. В глазах горел энтузиазм.
Циньцинь вдруг захотелось увидеть того, прежнего Фэй Юаня.
— Твой отец… — вырвалось у нее. — Где сейчас твои родители?
— Умерли, — отвечал он, не поднимая глаз.
— Кем он был? — вздрогнув, спросила Циньцинь.
— Он был послом в одной из стран Восточной Европы.
— А от чего умер?
— По известным всем причинам, о которых никто не узнает, он умер в тюрьме в семидесятом году.
Было слышно, как из трубы капает вода.
Циньцинь хотелось утешить его, но она боялась, что не найдет нужных слов: ведь он наверняка слышал много слов утешения и ей не придумать ничего нового. Может, он нашел утешение в своем словаре?
На следующей странице альбома Циньцинь увидела фотографию молодых людей в деревне на уездном слете активистов: у всех были пушистые меховые шапки, на ватных телогрейках — бумажные красные цветы. Она с трудом узнала его среди прочих. Здесь он выглядел простодушным крепким крестьянским парнем, только улыбка была вымученной. На лбу появились морщины, как на красной бумаге, из которой сделаны цветы. Под фотографией подпись: 1970 год, уезд Тунцзян.
Как раз в 1970 году отец его умер в тюрьме. А он продолжал участвовать в слетах уездных активистов, упоминался в отчетах — трудно поверить. Но так было. Об этом правдиво рассказывали фотографии. Циньцинь вспомнила активисток своего отряда. Однажды она отпросилась на здравпункт, и они тайком пошли за ней; а однажды, когда у командира отряда завелись вши, Циньцинь посоветовала ей получше вымыть голову. «У тебя нет вшей, значит, ты еще не перевоспиталась», — злобно ответила ей девушка-начальница. Хоть плачь, хоть смейся. Да, вполне можно было представить себе Фэй Юаня сидящим рядом с такими вот людьми, и Циньцинь при этой мысли покраснела. Ей стало за него стыдно. Но разве сама она не рыла землю исступленно, как одержимая, только чтобы попасть на Доску почета?
Листать дальше? Осталось всего несколько листов. Вот фотография вся в пятнах. Что на ней, стопки? Нет, эмалированный кувшин, миска, кружка для чистки зубов, бутылка — все свалено в кучу, брошено, словно был вдруг услышан зов о помощи заблудившихся в чужих краях сирот. Стопка, кажется, полная, даже чудится противный запах водки. А где он сам? Его на фотографии нет. Наверное, валяется пьяный в грязи и лохмотьях на голой земляной лежанке-кане, без циновки, — пьянство и грязь! Почему так? Разве он не пример для всех высланных в уезд образованных молодых людей? Он пьяница? Циньцинь когда-то понюхала водку и теперь явственно ощущала ее запах, исходивший от фотографии.
Она вытащила снимок из альбома и протерла его платком. На обратной стороне была аккуратная надпись:
«День, когда Артур вернулся из тюрьмы. 13 сентября 1971 года».