Лу не был так прост, как могло показаться. Он беспокоился о Гао Сине, пока не увидел на стене ключ. Он знал, что люди типа Чжана придают огромное значение ключам и прочим атрибутам. Стоит забрать ключ, и такой человек чувствует себя беспомощным. Но Лу понимал также, что Чжан просто так не сдастся. Непосредственно в провинции его поддерживал Цинь, а дальше нитка вела прямо в штаб цзаофаней. Не так давно назначенный начальник провинциального бюро Лю был вдруг сослан в «школу». Потом Гэ Лин. И теперь Цинь — хозяин. Что ему какой-то Лу Вэй. Но Лу чувствовал, что не может поступить иначе, что должен бороться, несмотря ни на что. К тому же он всегда был уверен, что партия и народ будут на стороне справедливости.
В парткоме Лу коротко рассказал обо всем, признался, что ударил двух заключенных, и попросил разбора всего дела. Вечером того же дня было созвано заседание парткома. Комитет рассмотрел вопрос о том, кто должен был быть наказан — Гао Синь или Ма и Ю. Несмотря на откровенные угрозы Чжана, голоса разделились так: десять человек признали виновными старосту и Ю Далуна, двое воздержались и пятеро поддержали комиссара.
После заседания, словно не чувствуя усталости, Лу пошел к карцеру. Метель утихла. Снег сверкал под луной. Но на сердце Лу Вэя было неспокойно. Глядя на луну, он гадал, налетит ли снова метель. Ему даже хотелось, чтобы эта новая вьюга была сильнее, чтобы весь мир занесло снегом. Вдруг он подумал, что Гао скоро встретится со своей девушкой. Вот это пара! — вздохнул он про себя с улыбкой. — Спортивная будет семья… А эта сволочь Цинь дал ему пожизненное. Стоит власти попасть в такие руки…
Лу подошел к зданию без окон, открыл дверь. Внутри стояла мертвая тишина.
— Гао Синь!
Тишина. Лу вздрогнул от нехорошего предчувствия. Он распахнул дверь шире и в слабом свете, исходившем от снега, различил темную фигуру лежащего на узких нарах Гао. Тогда Лу схватил его за плечо и затряс.
— Кто? — воскликнул Гао, вскочив.
— Я. — Лу вздохнул с облегчением. — А ты неплохо здесь устроился.
— Начальник… — Гао виновато улыбнулся, — вы знаете, как только за мной закрылись ворота, я дал себе зарок: сохранять спокойствие духа, что бы ни пришлось испытать. Помните, что сказал премьер Чжоу? Какие бы трудности тебе ни встретились, не плачь, улыбайся!
— Ну, радуйся. У меня есть для тебя действительно хорошие новости.
— Выпускаете из карцера?
— Это одно. Но есть и еще кое-что.
Лу вывел Гао Синя и закрыл дверь. Но вместо рассказа стал вдруг счищать с него грязь. Удивленный, молодой человек поспешил сам очистить свою форму.
— Гао Синь, к тебе приехала… Чжоу Ли!
— Что? Что вы сказали?
Лу повторил.
Лицо Гао, освещенное луной, оставалось задумчивым. Он не улыбался, не радовался, как будто и не слышал того, что ему сказали. Он даже нахмурился, сжал губы, машинально продолжал чистить ладонями форму.
— Ты что? Тебя не радует эта новость?
— Но… я не могу встречаться с ней.
Лу оторопел. Он подумал, что молодой человек не хочет, чтобы любимая видела его в такой одежде.
— Пойди в гостиницу, вымойся.
— Да нет. Я просто не могу… И дело не в том, как я выгляжу. Ни ее, ни меня это не смутит. Но лучше не надо. Очень прошу.
Лу прямо на глазах из радостного и уверенного оптимиста превратился в отчаявшегося пессимиста. Нет, этого он не мог понять. Девчонка с багажом проделала такое путешествие по снегу, в метель. А Гао как будто все равно. Он развел руками:
— Нет, все-таки удивительный тип! В карцере бодр и весел. Теперь, когда любой другой прыгал бы от радости, — несчастен как черт знает что. Делай, что говорю. Пошли!
Лу посмотрел на часы. Одиннадцать. Он заспешил. Гао догнал его:
— Гражданин начальник! Да вы взвесьте все!
Лу остановился на секунду, смерил Гао взглядом:
— Интересно. Ты, наверное, из камня сделан? — Он зашагал опять.
— Да послушайте!
Но Лу, уже не обращая внимания, шел прямо к гостинице. Два ее небольших корпуса ярко светились окнами. Перед самым зданием молодой человек снова схватил его за рукав:
— Я в лагере уже несколько месяцев. И очень уважаю вас. Большинство других — тоже. За вашу честность, прямоту и правдивость. И я все понимаю, но сегодня… не могу вас послушать.
— Да почему?! — зарычал Лу.
— Я… люблю ее. В эти несколько месяцев не было дня, чтобы я не думал о ней. Это ребенок — добрый, честный, невинный. А день назад я прочитал в газете, что ее посылают на соревнования за границу. Вы только подумайте. Такая девушка, как она, еще найдет свое счастье. Обязательно. А я? Никто. Заключенный с пожизненным сроком. Вы, наверное, забыли, о чем мы говорили, когда я только прибыл? Если вы действительно думаете о ней, о ее будущем, то лучше убедите ее уехать. Скажите, что я тут плохо себя веду и вообще…