Если в повестях Мигеля Коссио и Ноэля Наварро сразу же можно выделить немало общих черт, то «Галисиец» Мигеля Барнета на первый взгляд стоит от них особняком, напоминая мемуары, интервью, романизированную биографию. В Латинской Америке этот все более популярный жанр называют «свидетельством». История литературы, в том числе и советской, знает немало примеров создания художественного произведения по такому принципу — на документальной основе. Обычно материалом для повествования служит биография выдающегося человека, героя или отрезок героической эпохи, документ, фиксирующий исторические потрясения. Мигель Барнет в своем творчестве избирает другой путь, модифицируя сложившиеся установки жанра.
Жизнь безвестного человека, вроде бы ничем не примечательного, просто современника, немало потрудившегося на своем веку, немало выстрадавшего, — сколько интересного может она таить подчас!.. Эта идея и вдохновила писателя на создание упомянутого выше цикла повестей-«свидетельств», открывшегося «Биографией беглого раба», уже знакомой советскому читателю. Впрочем, герой этой повести Барнета — человек не совсем заурядный. Со страниц книги к читателям с рассказом о своей судьбе обращается стошестилетний (!) старик-негр, бывший раб, современник Хосе Марти, доживший до победы Кубинской революции. Во второй части задуманной серии, повести «Песня Рашели» (1969), в центре внимания писателя — история жизни актрисы гаванского театра, время действия — первая четверть нашего века.
Почему же Мигель Барнет теперь останавливает свой выбор на фигуре галисийского иммигранта Мануэля Руиса? Ведь, если внимательно проследить за воплощением авторского замысла, целью писателя было создать своеобразный «коллективный портрет» кубинского народа в рассказах. Негр-раб, гаванская актриса — кубинцы, а Мануэль Руис все-таки иностранец… Но сам писатель, говоря о своем герое, заявляет: «Его жизнь — органичная частица жизни нашей страны». Влившись в пестрое, но единое целое — население Кубы, галисиец Руис, как и тысячи иммигрантов других рас и национальностей, «внес свой вклад в формирование национальной самобытности кубинского народа». Мигель Барнет считает особенно важным проследить в судьбе Мануэля, одного из многих (это мог быть «Антонио, Фабиан или Хосе»), типичность его истории. Ту типичность, которая делает безвестного галисийца в конце концов характерной частичкой кубинского народа.
В этом — главная черта сходства столь необычной повести Барнета с произведениями Наварро и Коссио, позволяющая нам прочитать их все в едином контексте. Герою Барнета суждено претерпеть эволюцию сознания, близкую к той, что привела персонажей «Уровня вод» и «Брюмера» к новому пониманию своего места в жизни, к выстраданному обретению родины. Только путь ему пришлось проделать более дальний — и по расстоянию и по времени, — ибо он занял у Мануэля Руиса почти всю жизнь.
Первая часть рассказа о судьбе галисийского иммигранта несколько напоминает осовремененную версию плутовского романа. Мечта отправиться за океан на заработки родилась у Мануэля под влиянием довольно распространенного в неграмотных испанских семьях представления об Америке, которое складывается из непроверенных слухов и голодных фантазий. Миф о «заморском рае» в упрощенном, деревенском его варианте увлек шестнадцатилетнего паренька из Понтеведры, как увлекал он и многие поколения крестьян до него. Переезд через океан самым дешевым классом, среди воров и мошенников всех мастей, неприятные приключения, которые влечет за собой такое соседство, долгие дни в гаванском карантине среди беспаспортных бродяг — таким оказалось вступление Мануэля в Новый Свет, на землю его мечты.
Утрата иллюзий — лейтмотив первой половины книги. Сводить концы с концами в Гаване оказывается не легче, чем дома: тут хватает своих безработных и нищих. Наступают трудные годы адаптации. Галисийские иммигранты — мишень для шуток уличных торговцев, о них сочиняют куплеты, их стойкий акцент передразнивают, их национальные черты входят в пословицы и поговорки — ведь по своему «северному темпераменту» (немногословные, упорные, скуповатые) они — полная противоположность общительных, непосредственных, шумных кубинцев. Но дело не только в этом. Из патриархальной, словно застрявшей в средневековье деревушки, отрезанной снегами и горными перевалами от большого мира, юноша попадает в совсем другие условия. Он видит гигантский порт, столицу, расположенную на пересечении океанских путей, капиталистический город начала века. Мануэль Руис будто перешагивает через века. Однако героя плутовского романа из него все-таки не получается: сквозь все ловушки и искушения, которые щедро рассыпает перед ним жизнь, он проходит и остается честным и работящим, упрямым и целеустремленным человеком.