Он натянуто засмеялся.
— Ребенок вовсе не был первым среди жизненных ценностей Сары, да это и понятно.
Если она на самом деле любила Роури, она бы полюбила и его приемного сына, подумала про себя Энджел, но промолчала.
— Когда Сара поняла, что я твердо намерен оставить Лоркана у себя, она предложила переехать ко мне и заботиться о нем.
— И выйти за тебя замуж?
— Думаю, это была основная идея.
— Но ты не хотел.
— Нет.
— Может, это упростило бы тебе жизнь?
— Только не мне. Если бы я хотел жить с Сарой, я бы это давно сделал. И не Лоркану. Я не хотел, чтобы она была рядом с ним, — резко выговорил он с внезапной безжалостной прямотой.
— Потому что?.. — шепотом спросила она.
— Потому что у нее не было абсолютно никаких чувств к нему. Для Сары Лоркан был бы неизбежной обузой — не более того.
— Но большинство женщин вначале так относится к детям, Роури, даже к своим собственным детям. А потом любовь просыпается в них. Это нормально. Просто мысль о том, чтобы быть постоянно связанной заботами о детях, может пугать, но обычно это быстро проходит.
— Нет! — Роури нажал на газ, и машина рванулась вперед. — Если бы мои чувства к Саре были достаточно сильны, я бы справился, помог бы ей пройти через это, но, как ни тяжело это признавать, правда заключается в том, что я поддерживал наши отношения, потому что это было удобно и легко и не требовало особых усилий с моей стороны.
— И вы расстались?
— Не надо делать из меня маркиза де Сада.
— Хочешь сказать, это было «дружеское прощание»?
— Не совсем. Я всегда подозревал, что это неправильное выражение. Прощание не может быть дружеским, если один любит больше, чем другой. Но если прекращение отношений воспринимается всего лишь как неудобство, значит, эти отношения и вообще были не нужны.
Его слова прозвучали для Энджел как откровение. Роури словно внезапно освободил ее от той ноши, которую она несла, сама того не замечая. Она вдруг поняла, что никогда не любила Чада и он не любил ее. Их брак был ошибкой. Чад ранил ее гордость, но не ее сердце.
— Значит, ты расстался с Сарой и отправился в Ирландию, чтобы просить меня взять на себя заботу о Лоркане, — медленно произнесла Энджел.
— Верно.
— Но, Роури, почему? Почему я? Просто потому, что я уже была няней?
— Просто поэтому. — Его голос звучал растерянно и возмущенно одновременно. Не в его правилах было поступать инстинктивно. — Я не знаю! Я должен был позвонить тебе, чтобы сообщить о несчастье, а пока я говорил с тобой, все вдруг встало на свои места.
— Это потому, что я была замужем за Чадом? Ты почувствовал, что я буду любить его ребенка…
— Так сильно, как ты любила Чада?
Энджел покачала головой. Ей было важно знать правду, но она боялась разозлить его, потому что правда была, в сущности, в том, что они совершили предательство.
— Я никогда не любила Чада, — с болью выговорила она. — Я только сейчас поняла это.
— Возможно, так оно и было, — сказал Роури почти отсутствующим тоном, словно он был за много миль от нее, словно это для него вообще ничего не значило, и Энджел испытала странное, ноющее чувство разочарования.
Должно быть, в конце концов она задремала, потому что, очнувшись, ощутила сухость во рту, лоб был в испарине, а шея болела. Вероятно, ее разбудило хныканье Лоркана.
Роури взглянул на нее. В полутьме салона ее лицо казалось неестественно бледным. Однажды его знакомая рассказала ему про совсем новую теорию, будто некоторые женщины обладают мистической способностью мгновенно реагировать на малейшие изменения в своем теле. Могла ли Энджел забеременеть? Вдруг она уже носит его ребенка?
Сердце упало в его груди при мысли о том, что он сделал.
— Может, нам остановиться где-нибудь? Мы могли бы выпить чаю и перекусить, если хочешь.
— Я бы с удовольствием, — зевнула Энджел. — Я поменяю ему подгузники, пока ты будешь возиться с машиной!
Роури засмеялся. Положительно он не мог вспомнить ни одной женщины, которая бы так терпеливо выдержала долгое путешествие в такую унылую погоду, да еще с ребенком на руках.
Было уже около восьми вечера, когда они наконец приехали к дому, где на втором этаже современного модного здания располагались апартаменты Роури.
Энджел плохо знала Уимблдон. Ей было только известно, что там проходят каждый год знаменитые теннисные турниры и что там на каждом шагу можно найти бары и гостиницы. Большую часть ее жизни в Лондоне она работала няней в районе Найтс-бридж, а во время короткого брака с Чадом они снимали квартирку за Кингс-роуд.