«Когда предстанешь пред судией, уповай на прощение…»
Это про Халвора? А за что его надо прощать? За то, что он считал фру Бергстед уродиной? Разве это его вина? Господь бог одарил его чувством прекрасного. Вот если бы он одарил его еще и терпимостью. Но столько добродетелей Халвору не досталось. Зато он был веселый. Всегда веселый, а господу богу немножко веселья не помешает. Ему небось скучно среди всех этих убийственно серьезных душ, которых он собрал вокруг себя. Наверняка там и для Халвора найдется местечко.
Иногда ей бывало страшно. Особенно по ночам, когда являлся бог ее детства, сурово осуждал ее и грозил Страшным судом. В такие ночи она забиралась к Халвору, ища защиты за его теплой надежной спиной. И Халвор просыпался и уносил ее с собой в рай — не тот, где мужчины ничем не отличаются от женщин и где все думают только о вечном спасении, — нет, в рай, полный благоухания цветов и земной любви. Камилла надеялась, что Халвор попадет именно в такой рай, потому что там ему самое место.
Он это заслужил, ведь сам он щедро одаривал райским блаженством всех, кто встречался на его пути. Прежде всего, конечно, женщин.
Слезинка скатилась по щеке Камиллы, смыв немножко туши с ресниц. Недремлющая сестра с облегчением вздохнула и снова обняла ее за плечи.
— Когда я умру, — сказал как-то Халвор, — пусть меня сожгут под открытым небом. — Он произнес это очень торжественно, и, конечно, это были не пустые слова. — А мой прах пусть развеют в лесу, где я познал любовь.
— Найти подходящее местечко будет не так трудно, — засмеялся Рикки.
— И пусть из моего праха вырастут красивые, гордые цветы, — так же торжественно продолжал Халвор. — Я не признаю могил с оплаченным на двадцать лет вперед уходом!
Она беззаботно кивала, уверенная, что Халвор никогда не умрет. И никогда она не была в этом больше уверена, чем сейчас. То, что здесь происходит, не имеет к Халвору никакого отношения. Это просто балаган для развлечения публики.
— А потом, — говорил Халвор, — вы с Рикки напьетесь до чертиков в память обо мне. И никаких сожалений. Потому что я прожил счастливую жизнь.
Тогда она растроганно улыбалась, думая, какая это будет веселая пирушка.
Но были похороны. В крематории. Родным Халвора было очень важно, что скажут люди. Поэтому планы Халвора оказались неприемлемы. Ты уж прости меня, милый Халвор, за то, что прахом твоим распорядятся чужие люди, работающие сдельно в подвале крематория.
Боже всемогущий, до чего же долго тянутся похороны! Кто-то запел. Конечно, тот, кого для этого наняли. (Мы можем позволить себе немного музыки и пения, Камилла, без музыки похороны выглядят слишком убого.) Возможно, он мечтал о славе и почестях в концертных залах, а кончил свой путь в конторе похоронного бюро.
| За саван (1 шт.) | кр. 50 |
| За обряжание (2 чел.) | « 100 |
| За пение | « 50 |
И снова почувствовала она, как раздражают Халвора заунывные звуки, возвещающие о его прощании с миром, и ей вспомнилось, как он любил «Одиночество» и «Вчера». Вот если бы здесь играли эти вещи! Почему на похоронах нельзя сыграть что-нибудь красивое и приятное, что-нибудь такое, что бы доставило покойному удовольствие?
— Это было прекрасно.
Камилла пожала священнику руку, вежливо улыбнулась. Священник сказал, что ей следует искать утешения в боге. Не обращая внимания на протянутую руку сестры и инквизиторский взгляд свекрови, она подошла к гробу, который уже опускался, и громко сказала:
— Ну что ж, прощай, Халвор. Спасибо тебе за все хорошее. А сейчас мы с Рикки пойдем и выпьем за упокой твоей души. И будем жить дальше, как ты хотел. Ты ведь знаешь Рикки…
Она открыла пудреницу — «Боже, какой вид!», — стерла тушь со щеки и слегка припудрила нос. Легкой уверенной походкой она вышла во двор, где во влажном воздухе уже пахло весной. Там ее ждал Рикки. Он весело приподнял над головой яркую клетчатую кепку, которую очень любил и с которой никогда не расставался. Было бы несправедливо по отношению к Халвору, если бы он явился сегодня в чем-нибудь темном и мрачном. Итак, он закинул за плечо конец шарфа вызывающей расцветки, взял Камиллу под руку и сказал:
— Ну пошли, подружка…