Пришлось идти. Меньше чем через полчаса он пулей влетел во двор. Заикаясь, дрожа от волнения, крикнул:
— Мать, вернулся бывший помещик Лю Цзиньгуй!
Жена вздрогнула и в изнеможении прислонилась к окну.
— Он остановился в городской гостинице, завтра приедет в деревню. Хочет посмотреть свой дом. Ну, дела…
Хозяйка опять поджала губы.
— Из города приехал какой-то Сунь, чиновник, — продолжал Со Чэн, — видно, большой начальник. Сейчас он с нашим секретарем в правлении. Скоро пожалуют к нам… Тебе, мать, придется посуетиться!
— Что им надо от нас?
— Хотят посмотреть дом. Решили у нас устроить прием Ли Цзиньгую. Да, чуть не забыл, из города приехали две машины, привезли ковры, кресла и деревянные кровати… Это чтобы дом выглядел лучше, чем при старом хозяине.
Жена задумалась и вдруг спросила:
— А ты не боишься?
— Кого? Помещика? — Со Чэн презрительно сплюнул. — Если я и боялся, так это при старой власти. А теперь чего мне бояться? Плохо только, что защитники у нас ненадежные. Ты бы послушала этого, городского: «Лю Цзиньгуй богач, у него власть…» Прямо молиться на него готов. А мы что? Голодранцы, мужичье…
— Не размазывай сопли, — прикрикнула на него жена. — Иди лучше скажи землекопу, чтобы готовился взрывать. А это пусть тебя не волнует.
Со Чэн вопросительно посмотрел на жену.
— А как же…
— Что «как же»? Ничего не бойся. Дом наш, как решим, так и будет.
Кто-то вошел во двор. Со Чэн глянул в окно и схватил жену за руку.
— Пришли, — зашептал он. — Вон тот, впереди, и есть чиновник Сунь.
Ли Цюлань решительно отбросила со лба волосы, с легкостью пересекла комнату и прислонилась к дверному косяку. Сощурившись, она пристально смотрела на пришедших.
У заведующего канцелярией уездного комитета Суня был озабоченный вид. Не замечая хозяев, он стал осматривать двор:
— Какая же здесь грязь! Нашли время рыть колодец. — Он осторожно поднялся на кучу земли и заглянул в вырытую яму. Затем обернулся и спросил у сопровождающих:
— Когда они закончат с колодцем?
— В лучшем случае дня через три-четыре, — ответил секретарь партбюро.
Сунь подумал и решительно заявил:
— Колодец надо засыпать! Это же черт знает что! Осрамимся на весь мир! Ни в одной стране не копают колодцы таким допотопным способом. Узнают об этом за границей — позора не оберемся!
— В деревне не хватает техники, — пробовал защитить хозяев дома секретарь.
Сунь покачал головой:
— Нет, надо немедленно засыпать! Общественные интересы выше личных. Теперь посмотрим, что там, — и он направился к дому.
В дверях стояла разгневанная Ли Цюлань и с презрительной улыбкой разглядывала заведующего. Сунь с изумлением посмотрел на нее. Чтобы загладить неловкость, секретарь, уже пожилой человек, стал торопливо представлять их друг другу.
Заведующий сразу заулыбался:
— Так это вы — товарищ Ли Цюлань. Верно говорят: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. — Он уже готов был горячо пожать женщине руку. Но ни один мускул не дрогнул на лице хозяйки. Словно не замечая протянутой руки, она холодно спросила:
— Кого ищете? Если хозяина, то его дома нет. — Заведя руки за спину, женщина в упор посмотрела на Суня: — Сначала надо познакомиться с хозяевами, — продолжала она. — И вообще, по какому праву ты решаешь за нас, что делать с домом?
Не ожидая такого поворота событий, заведующий даже в лице изменился, и казалось, потерял дар речи. Мыслимое ли дело, чтобы с ним, кадровым работником государственного масштаба, так вызывающе вела себя простая деревенская баба?
На помощь пришел деревенский секретарь:
— Слушай, Цюлань, товарищ Сунь пришел по делу, а ты так его встречаешь! Давай поговорим по-хорошему!
Но хозяйка продолжала в том же духе:
— А я, товарищ секретарь, кажется, никому не нагрубила. Если он явился по делу, ничего не имею против. После земельной реформы мы относимся к начальству с большим почтением. А что касается дома, то вспомните, сколько горя мы натерпелись, прежде чем его получили. Ну ладно, допустим, помещику захотелось посмотреть свой бывший дом — пожалуйста, никто ему не мешает. Пусть приходит! Я на гостей собак не спускаю! Не такие уж мы бессовестные, как вы думаете, не такие плохие! Мне что бывший помещик, что первый секретарь укома — всех одинаково встречаю! Дело в другом. Чем говорить о чистоте, лучше взять веник и подмести. Вот вы, товарищ Сунь, стыдите меня, что двор грязный. А как же ему быть чистым? Здесь у нас и куры, и утки, и битый кирпич. Мы же копаем колодец! И потом, почему мы должны его засыпать? Неужели ради того, чтобы навести чистоту к приезду Ли Цзиньгуя? Что же, нам теперь без воды оставаться? Если боитесь срамиться, везите помещика в город, в ваши городские квартиры. Там и принимайте! Какое мне до этого дело! А у меня как я решу, так и будет. В чужой монастырь со своим уставом не ходят!
У секретаря от волнения перехватило дыхание, тем временем Со Чэн незаметно прошмыгнул в дом. Заведующий Сунь был возмущен. Но изо всех сил старался не подать виду, даже улыбнулся.
— Хорошо, товарищ Ли Цюлань, что у вас есть классовое чутье. Но почему вы до сих пор ненавидите помещиков? Лю Цзиньгуй уже не тот, что был раньше. Он хоть и эмигрант, а истинный патриот. Поддерживая четыре модернизации, он…
— Хватит, — оборвала его женщина, — в политике ты, я вижу, собаку съел. Скажи лучше, что тебе от меня нужно?
В это время к дому подъехала машина. Рабочие стали сгружать и заносить во двор мебель.
— Послушайте, — сказал Сунь, — мы хотим обновить обстановку в доме. Пусть господин Лю увидит, как живут люди в социалистической деревне.
Хозяйка подошла к машине и, прищурившись, стала осматривать мебель. Пожалуй, очень дорогая. Такой она в жизни не видела.
— Ну как, нравится? — спросил заведующий.
На губах хозяйки заиграла лукавая улыбка.
— А что, вся эта красота потом нам останется? Очень кстати, когда сын женится, подарю невестке.
— Нет, нет, — испугался Сунь.
— Ха-ха-ха! — громко рассмеялась женщина и спросила: — Тогда зачем вы это привезли? Чтобы пустить пыль в глаза? Не думайте, ничего мне от вас не надо! Принимайте, пожалуйста, гостя где-нибудь еще, только не в моем доме. Все уносите! — Она махнула рукой в сторону ворот. — Ничего не надо! Двор у меня грязный и нечего здесь устраивать выставку!
— Цюлань! — резко одернул ее секретарь.
Тут уж заведующий Сунь не выдержал и, топнув ногой, заорал:
— Мебель оставить! Колодец засыпать! Сию же минуту!
— Вот как! В моем доме, да еще скандалишь?! — Одним прыжком Ли Цюлань оказалась возле вырытой ямы и обратилась к землекопу:
— Начинайте взрывать!
Из глубины колодца послышалось:
— Хорошо-о-о!
Все с недоумением переглянулись. Из дому выбежал перепуганный Со Чэн и, схватив жену за рукав, стал умолять:
— Мать, перестань шуметь!
— Опоздал! Ну-ка, проваливай отсюда! — Она забралась на стену хлева, сложила рупором руки и закричала:
— Эй! Сейчас будем взрывать! Закрывайте окна, а то стекла повылетают!
По всей деревне пронеслось как эхо:
«Будем взрывать… ать!»
У заведующего канцелярией лицо стало пепельно-серым.
— Уносите, немедленно уносите! — закричал он срывающимся от волнения голосом. Рабочие, кто как мог, принялись вытаскивать мебель со двора.
Деревенский секретарь улыбнулся и незаметно ушел.
Землекоп уже заложил взрывчатку и вылез из ямы.
Раздался грохот, задрожала под ногами земля. Деревенские волной хлынули во двор поглазеть, что стало после взрыва.
Ли Цюлань стояла под деревом и плакала… Сверкающие слезинки медленно катились по морщинистому лицу…
Это случилось много лет тому назад.
С утра валил густой снег. День клонился к вечеру, когда крытая повозка, запряженная лошадьми, позвякивая колокольчиком, свернула с дороги в сторону деревни. На козлах с кнутом в руках дрожал от холода бедно одетый парень.
Вдруг повозка остановилась. Парень спрыгнул с козел, прошел немного вперед и стал кнутом счищать с чего-то снег, непонятно с чего. Затем быстро присел и поднял это что-то на вытянутых руках. Это оказалась маленькая худенькая девочка с корзинкой в посиневших от холода руках.