Но обещание — это совсем не то. «Обещать — это не просто использовать оригинальный механизм обеспечения общего благополучия; это значит поставить себя в новое отношение к одному особенному лицу, отношение, создающее новое prima facie обязательство по отношению к нему, не сводимое к обязанности способствовать благосостоянию общества в целом» [Ross 1930; 38]. Для П-агентов каждый (в том числе и они сами) находится в одной и той же моральной позиции, т.е. каждый в равной степени заслуживает того, чтобы получить выгоду от чьих-либо действий. Но это — слишком плоская модель морального ландшафта, ибо некоторые люди «могут также находиться по отношению [к кому-то) в качестве получившего обещание к обещавшему, кредитора к должнику, жены к мужу, ребёнка к родителю, друга к другу, соотечественника к соотечественнику и тому подобное; и каждое из этих отношений есть основание для prima facie обязанностей» (Ross 1930: 19).
Проблема здесь глубже, чем неадекватное понимание обещаний. П-агент не может вместить значимость наших обязательств и преданности чему-либо. Мы все преданы семье, работе, политическим идеалам, и это составляет средоточие нашей жизни и придаёт какую-то идентичность нашему существованию. Но если я буду действовать как П-агент, то в каждом из моих решений то. чему предан я, будет просто прибавлено ко всем проектам других людей и будет приноситься в жертву, когда я могу произвести больше полезности, способствуя проектам кого-то другого. Это может звучать восхитительно неэгоистично. Но на самом деле это абсурдно. Ибо невозможно быть истинно преданным чему-либо и в то же время готовым пожертвовать этим в любой момент, когда что-то другое максимизирует полезность. Утилитарное принятие решений требует, чтобы я считал свои проекты и привязанности не более заслуживающими моего содействия, чем чьи-либо другие. Оно требует, по сути, чтобы я был не более привязан к первым, чем к последним. Но это равносильно тому, чтобы сказать, что я не должен быть привязан к своим проектам вообще. Как формулирует это Бернард Уильямс:
Если вы человек, искренне и от всего сердца приверженный чему-то прекрасному (буль то проект, л»6овь или привязанность), вы не можете также быть тем, в чьих мыслях и действиях безупречно отражаются требования утилитаризма, да вы и не захотите быть таким человеком...
Утилитаризм должен отвергнуть или безнадёжно выхолостить ценность этих других предрасположенностей, опустившись до того представления о человеке, которое открыто предлагали ранние утилитаристы и согласно которому человек в идеале имеет толью частные или иные легко приносимые в жертву проекты, вместе с этим единственную моральную предрасположенность — утилитарную благожелательность (Williams 1981:51,53].
Поэтому об утилитаризме часто говорят, что он порождает отчуждение — в том смысле, что он заставляет нас дистанцироваться от привязанностей и проектов, придающих смысл нашей жизни10.
Конечно, наши проекты и привязанности должны уважать законные привязанности других. Но это не означает, что я должен рассматривать их как имеющих права на моё время и энергию наравне с моими собственными проектами. Подобное отношение психологически невозможно, и даже если возможно, то нежелательно. Имеющая ценность человеческая жизнь (при оценке её кем бы то ни было) предстаёт как жизнь, наполненная привязанностями, структурирующими эту жизнь, дающими ей некую направленность. Именно перспектива будущих достижений или прогресса в них делает наши текущие действия наполненными смыслом. Однако действия П-агента будут предприниматься почти совершенно независимо от его привязанностей. Его поступки будут «функцией всех удовлетворённостей, на которые он может повлиять в его нынешнем положении: и это означает, что проекты других до бесконечно большой степени определяют его решение» (Williams 1973: 115).У П атента будет
,е Другие влиятельные формулиропки этого возражения но поводу отчуждения см.: | Kagan 1989:1-2: Railton 1984; lackson 1991].
мало возможностей выбора жизненного пути, мало шансов действовать исходя из того, кто он или кем хочет быть. Поэтому в его жизни будет мало места для того, что мы ассоциируем с самой идеей «линии жизни». Всё это будет погребено под вопросом о том, какие каузальные рычаги оптимальны.
Чтобы вести собственную жизнь, у меня должно быть пространство, в котором я свободен формировать свои привязанности и обязательства, включая те виды договоров и обещаний, которые рассматривались выше. То, что людям не позволяют создавать особые обязательства перед другими, есть только часть более широкой проблемы — что людям не позволяют ставить и преследэвать свои цели. Проблема во всех этих случаях сосредоточена в исходной посылке П-агента о том, что каждый человек имеет равное право на получение выгоды от всех его (П-агента) действий.