4 В то время как в большинстве либеральных теорий признаётся, что у нас есть обязательства перед иждивенцами (см. гл. 2§4 пункт Ь), но об этих обязательствах пишется так. словно они заключаются только в том. чтобы детям, слабым здоровьем и т. д. выделялась справедливая доля ресурсов. В них обсуждается наша обязанность обеспечивать заботу об иждивенцах (см. (Held V. 19951г. 130]).
из взаимоотношений с детьми может привести к тенденции не замечать, как терпение становится капитуляцией и принятием поражения, внимание — постоянной тревогой, и забота и отзывчивость — хроническим самоотрицанием» [Grimshaw 1986: 251, 253].
Короче говоря, модели справедливости и заботы разрабатывались исходя из разных случаев, и ни одна из них не приспособлена для того, чтобы иметь дело со всем диапазоном наших нравственных обязанностей. Должны ли мы тогда сказать, что этика заботы применима к нашим отношениям с иждивенцами, в то время как этика справедливости — к отношениям между автономными взрослыми?51 Но дело в том, что само распределение заботы есть дело справедливости. Теоретики справедливости склонны допускать, что некоторые люди (женщины) будут «по своей природе» желать заботиться о других и рассматривать это как часть их жизненного плана, так что труд, связанный с заботой об иждивенцах, нс есть нечто, накладывающее моральные обязанности на всех людей. Но, как утверждает Бейер, мы должны рассматривать заботу нс просто как один из возможных планов жизни, но как моральное ограничение для любого жизненного плана, ибо «поощрение некоторых культивировать [предрасположенность к заботе], в то время как другие этого не делают, можег легко привести к эксплуатации тех, кто делает. Конечно, некоторых в большинстве обществ очень устраивало, что другие принимали на себя обязанности заботы (о больных, беспомощных, юных), предоставляя первым свободу преследовать свои менее альтруистические цели». И действительно «долго не замечаемыми моральными пролетариями были работники по дому, в основном женщины» [Baier 1987ft: 49-50]. Если мы хотим обеспечить, чтобы «свободная аффектив-ность» для некоторых не «полагалась на и не эксплуатировала обычно несвободную аффективность» тех, кто заботится об иждивенцах, то наша политическая теория «не может рассматривать заботу о новых и будущих личностях как милосердие по выбору, оставляемое тем, у кого есть к этому вкус. Если мораль, которую провозглашает теория, хочет поддерживать саму себя, она должна заботиться о своих продолжателях, а не просто брать взаймы у тщательно поощряемого материнского инстинкта» [Baier 1987ft: 53-54; 1988: 328].
Эго говорит о том, что некоторые виды деятельности или практики заботы должны рассматриваться как обязанности гражданства — такие же важные, как и обязанности платить налоги или служить в армии, — и
" Тронто называет это •стратегией сдерживания», которую теоретики господствующих направлений используют для сдерживания или преуменьшения значения того вызова, который теория заботы бросает традиционной политической теории [Tronto 1993].
применимые к мужчинам так же, как и к женщинам5*. Более того, как мы видели, ликвидация неравенства полов не только требует перераспределения домашнего труда, но также ухода от жёсткого разграничения между домашним и публичным. Нам нужно найти способы облегчить людям соединение общественной жизни и родительских обязанностей. Но если это требуется для справедливых равных отношений полов, то одновременно угрожает подорвать предпосылки объяснений на языке справедливости. Ибо это мышление исходит не только из того, что мы — автономные взрослые, оно, как представляется, исходит из того, что мы — взрослые, не заботящиеся об иждивенцах. Как только люди становятся обязаны выполнять (непредсказуемые) требования иждивенцев, они больше неспособны гарантировать собственную предсказуемость. Возможно, вся картина автономии как свободной реализации проектов, сформированных в свете абстрактных норм, предполагает, что заботу о зависимых других можно переложить на кого-то другого или на государство. Интересно отметить, как мало теоретики заботы говорят о том виде автономии, который теоретики справедливости-мужчины обсуждают подробно — о принятии личных целей, приверженности личным проектам. Согласно Бейер, точка зрения заботы «делает автономию даже не идеалом... Некоторая разновидность свободы является идеалом, а именно свобода мысли и выражения, но “прожить свою жизнь по-своему” вряд ли будет среди целей людей» [Baier 1987а: 46]. Таким же образом Раддик утверждает, что материнское мышление предусматривает «фундаментальную метафизическую позицию», которую она называет «удерживание», «управляемую приоритетом сохранения над приобретением» и в рамках которой сохранению существующих