Эта особенность традиционной картины фактически не ставилась под сомнение даже темн комментаторами, которые отвергают традиционную дихотомию левых и правых. Они исходят из того, что новые теории тоже апеллируют к иным предельным ценностям. Нам говорят, что наряду со старыми апелляциями к «равенству» (социализм) и «свободе» (либертаризм) политические теории сейчас апеллируют к предельным ценностям «договорного соглашения» (Ролз), «общего блага» (коммуни-таризм), «пользы» (утилитаризм), «прав» (Дворкин) или «андрогинии» (феминизм)3. Так что теперь у нас есть ещё большее количество высших ценностей, по поводу которых невозможно привести рациональных аргументов. Но этот «ззрыв» потенциальных предельных ценностей порождает очевидную проблему для всего проекта создания единой и всеобъемлющей теории справедливости. Если есть так много потенциальных высших ценностей, почему мы должны по-прежнему думать, что адекватная политическая теория может базироваться только на одной из них? Разумеется, единственно разумной реакцией на это множество предлагаемых предельных ценностей будет оставить саму идею развить «монистическую» теорию справедливости. Подчинить все ценности одной, превосходящей их всех: кажется чем-то фанатичным.
Следовательно, успешная теория справедливости должна будет состоять из кусков большинства существующих теорий. Но если разногласия между ценностями действительно являются базовыми, то как они могут быть интегрированы в единую теорию? Одной из традиционных целей политической философии было найти связные и исчерпывающие правила для разрешения конфликтов между политическими ценностями. Но как мы можем иметь такие исчерпывающие критерии, если не существует некой более глубокой ценности, на основании которой можно судить о конфликтующих ценностях? Без такой более глубокой ценности решения конфликтов могут быть только ad hoc и локальными. Нам пришлось бы принять неизбежность компромиссов между теориями и оставить надежду на некую одну теорию, которую можно было бы использовать как исчерпывающее руководство. И действительно, многие комментаторы считают, что такова судьба сегодняшнего теоретизирования о справедливости. Политическая философия, с этой точки зрения, тонет в своём собственном успехе. Сначало был взрыв интереса к традиционной идее найти единственную истинную теорию справедливости, но в результате этого взрыва эта традиционная цель стала казаться совершенно недостижимой.
Является ли это точным описанием политического ландшафта? Действительно ли новые политические теории апеллируют к конфликтующим предельным ценностям? Я намереваюсь изучить высказанное Рональдом Дворкиным предположение о том, что современные политические теории не основываются на различных базовых ценностях. С его точки зрения, каждая правдоподобная политическая теория имеет одну высшую ценность, а именно равенство [Dworkin 1977:179-183; 1983:24; 1986:296-301; 1987: 7-8; ср. Nagel 1979: 111). Это предположение явно ложно, если под «эгалитаристской теорией» мы будем иметь в виду теорию, поддерживающую распределение доходов поровну. Но есть иная, более абстрактная и более фундаментальная идея равенства в политической теории — идея обращения друг с другом «как равных». Есть много способов выразить эту более основополагающую идею равенства. Какая-либо теория является эгалитаристской в этом смысле, если принимает то, что интересы каждого члена сообщества значимы, и значимы в равной степени. Другим способом идея равенства выражается в эгалитаристских теориях, когда они требуют, чтобы государство обращалось со своими гражданами с равным вниманием; каждый гражданин имеет право на равную заботу и уважение. Такое более глубокое понимание равенства можно найти в либерта-ризме Нозика не менее чем в коммунизме Маркса. В то время как левые верят, что равенство доходов или богатства является предпосылкой для обращения людей друг с другом как равных, правые считают, что такой предпосылкой являются равные права на труд и собственность.
3
Различные нсрсии этого списка предельных ценностей можно найти, с незначительными вариациями, в большинстве обзоров теорий справедливости (см., напр.: [Brown 1986; Pettit 1980;Sterba 1988; Campbell 1988; Miller 1976]).