— Мы все время побеждаем на всех фронтах. Сегодня ожидается конституция, созданная первым Правительством Земного Шара, наконец-то освободившегося от Фальшивого Света.
Одна лишь Ты-никто, казалось, не разделяла радости всеобщего восхождения: она словно оцепенела — она устала существовать, и от этого тело ее тяжелело, хотя она продолжала воодушевлять своего товарища:
— Еще выше! Еще выше! Не отпускай меня! Не дай мне упасть! Ведь так легко потерять друг друга в этой неразберихе!..
— Ничего не бойся! — возражал Мы-я. — Никто из нас не может дезертировать. Нас все время притягивает к себе Гигантский Магнит…
Но Ты-никто чувствовала, что постепенно теряет силы и долго не продержится. Вскоре руки ее заскользили по этому телу, такому холодному и такому чуждому ее женскому естеству («Любить — значит быть контрреволюционером», — с огорчением повторяла она).
— Мужайся, Ты-никто, — ободрял ее Мы-я.
И как раз в этот самый момент на небесах прозвучал наконец долгожданный Голос — прозвучал на всех языках мира, слившихся в единый поток, и люди, поднимаясь во Мглу, легко выражали каждый на своем языке то, что было у них на сердце, и было для них самым сокровенным.
Некоторые с трудом скрывали охватившее их разочарование: ведь они надеялись, что Голос раскроет им Последнюю Тайну — Тайну, которая, как это было известно всем, недоступна человеческому роду.
И наконец, Голос не спускался с Высоты, как все еще пытались убедить нас уцелевшие в нас какие-то пережитки прошлого. Он поднялся из земной тьмы для того, чтобы возвратиться с некоего острова, созданного во мгле, и, таким образом, своими громозвучными и о многом говорящими раскатами придать видимость истины тому, что состарилось на Земле, передаваясь из уст в уста. Тому, с чем мы в одиночестве сталкивались во вселенной, уменьшенной до наших размеров с помощью спутников и космических ракет. Не было, не было у нас товарищей на ближайших планетах. Быть может, мы нашли бы их там, вдали, на расстоянии иных галактик. Но здесь, сейчас ТОЛЬКО ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ УМЫ УПРАВЛЯЛИ ЭТОЙ МАЛЮСЕНЬКОЙ ВСЕЛЕННОЙ, В КОТОРОЙ МЫ ЖИВЕМ, И ТРЕБОВАЛИ ОТ НАС ВПРЕДЬ БОЛЬШЕЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА СЕБЯ САМИХ.
Нам разрешено все, кроме преступления и кроме отказа от участия в созидании Небес и Земли, — от нашего, быть может, единственного человеческого долга.
«Священная банальность, которую, наверно, придется повторять миллионы раз, чтобы она стала плотью и кровью жизни», — размышлял Мы-я, воскрешая в памяти Мировой Террор и представляя себе способ, каким можно, не превращаясь в пламя, выращивать крылья в этом аду…
И тут неожиданно, с яростью ощутив свою неполноценность, он заметил, что Ты-никто нет. И закричал:
— Где ты, Ты-никто? У тебя не хватило мужества идти за нами? Или это я позволил тебе соскользнуть и упасть, не поймав тебя на лету, как должен был сделать? Так же я не уследил за Жулией. И за Эрминио. К чему ты стремилась, Ты-никто? И как тебе удалось избежать Гигантского Магнита?
И в то время как продолжалось восхождение во Мглу, которая понемногу приобретала другой вкус — вкус Света, а Свет этот был ярче солнечного, — Мы-я взывал, не переставая:
— Вернись, Ты-никто! Мужайся! Не позволяй себе снова упасть в ад бессмысленной любви. Мужайся! Вернись, Ты-никто! Уже приближается новая Земля! И новая Мгла!
…Там Мы-я и Мы-все ожидаем космическую пыльцу твоей любви — этот единственный, вечно юный свет в устах людей. Единственный пот, который струится по нашим телам и делает вселенную человечной с помощью звезд из плоти и крови и пухлых губ — звезд, которых не погасит никакой холод.