— Извините, — вставила наконец Милена, — но я, собственно, хотел только спросить, не сдадите ли вы мне одну из этих прелестных комнат на короткое время.
— Сдавать! — воскликнула вдовица вне себя от возмущения. — Как вы посмели подумать об этом? Ведь это же мемориал!
— А чем прославился ваш супруг Еж? — простодушно осведомилась Милена.
— Тем, что его имя постоянно было у всех на устах, — спокойно сообщила вдова. Она постояла некоторое время с задумчивым видом, явно вернувшись мыслями в прошлое, и добавила: — Он был герой.
Милене ничего не оставалось, как поблагодарить Ежиху за незабываемые минуты, проведенные в ее доме. И вот она уже вновь стоит у поленницы, то есть под открытым небом.
Но тут на глаза ей попалась куча камней. Куча возвышалась у самой дорожки и раскалилась на полуденном солнце.
«А внутри, наверно, прохладно», — подбадривая себя, решила Милена.
И вошла внутрь кучи, проскользнув в щель между двумя булыжниками. Несколько раз повернув, она оказалась в роскошном зале. Стены его были отполированы до зеркального блеска, а на узорчатом полу, выложенном разноцветными плитками, стояла пальма в кадке. Вдоль стены с табличкой «Жабий отель. Прием постояльцев» тянулась длинная стойка.
«Вот и хорошо, — подумала Милена с легким сердцем. — Хоть я и не жаба, но отель есть отель».
И она подошла к стойке, за которой пятнистый Тритон болтал с землисто-бурой Жабой. Тритон был облачен в сверкающую ливрею, а Жаба в зеленом фартучке держала под мышками не меньше пяти чемоданов и, судя по всему, работала тут горничной.
— Есть у вас свободные номера? — обратилась Милена к Тритону.
— Сколько вам нужно?
— Один.
— На сколько мест?
— Для меня одной.
— Итак, одну комнату на одно лицо, — подытожил Тритон. — Прекрасно. Не угодно ли на минуточку присесть?
Милена опустилась в одно из кресел. Тритон начал шептаться с Жабой, которая только минут через десять удалилась со всеми своими чемоданами.
— Что мне вам сказать, молодой человек, — извиняющимся тоном обратился Тритон к Милене. — Вынужден поставить вас в известность, что свободных номеров у нас нет. Все комнаты третьего этажа заняты Веретеницей.
— А второго?
— Ею же.
— Может, у вас есть хотя бы каморка на чердаке? — взмолилась Милена.
— Все помещения мансарды, к сожалению, также заняты отдельными участками тела Веретеницы, — смущенно промямлил портье.
— Не может же она одна занимать столько комнат! — возмущенно воскликнула Милена.
— Может, — терпеливо пояснил тот. — Так принято: лица, занимающие видное положение, занимают и целый ряд комнат. Он называется анфиладой.
— Почему вы не сказали мне все это сразу? — возмутилась Милена.
— Как можно? — возразил портье. — «Жабий отель» не жалеет времени на обслуживание клиента.
Милена вздохнула.
— Никогда бы не поверила, что так трудно найти пристанище, — сказала она.
— Я мог бы порекомендовать вам нечто более скромное, — сказал Тритон. — Послушайтесь моего совета, попробуйте устроиться у «Трех рыцарей». Там, конечно, тесновато и бедновато, да и кормят помоями, но, мне кажется, это будет как раз то, что вам надо. Здесь недалеко, пешком прогуляетесь.
— Большое спасибо, — пробормотала Милена.
— Не стоит благодарности, — кивнул Тритон.
Пансион «У трех рыцарей» представлял собой небольшой постоялый двор, который и на самом деле держали три брата-рыцаря. Их звали: рыцарь фон Хват, рыцарь фон Зуд и рыцарь фон Глот.
Все они носили на бедре шпагу, ибо по роду-племени были осами, и дом их был осиным гнездом.
Слеплен он был, как и многие дома нынче, из клейкой массы. Таких домов лепят теперь все больше.
Осы-рыцари были мужчинами несколько женского склада: животики у них были округлые, характер скандальный, из-за всякого пустяка они поднимали шум и крик. В саду их тем не менее даже любили и прощали их назойливость за то, что они очищали сад от гнилой земляники и порченых груш.
Они тотчас выполнили просьбу Милены, правда при этом жужжали наперебой.
— Какой симпатичный постоялец, — жужжал рыцарь фон Хват.
— Дела сейчас идут не шибко, — жужжал второй, рыцарь фон Зуд. — Мертвый сезон, так сказать. Проживают почти что одни личинки.