— В самом деле!
— Что именно «в самом деле»? — поинтересовался Добриэль.
— В самом деле, Садовый Бог опять с нами, — ответила Милена.
— Ну что за тупость, — вскипел Добриэль. — Я же тебе четко и ясно сказал, что он вернулся. Не знаю уж, стоит ли вообще с тобой о чем-нибудь говорить.
— Ты ругаешь свою возлюбленную? — попрекнула его Милена.
Добриэль взглянул на часы.
— По-моему, ты пока еще мой друг, так? — спросил он.
— О да, конечно, я твой друг, — с готовностью откликнулась Милена.
— А с другом можно и поругаться, — подвел итог Добриэль.
— Давай лучше сядем, — предложила Милена.
Тут они увидели, что все места заняты. Не только на раскладных стульчиках, но и на каменных скамьях, на самшитовых изгородях и краях кадок с олеандрами — повсюду уже сидели зрители.
А ведь Милена с Добриэлем были почетными гостями. Но зверюшки так уж устроены — организаторы празднества просто позабыли оставить для них места.
Лишь сук каштана, свесившийся чуть не до земли, был покамест почти не занят.
На нем восседала только Жаба.
— Разрешите? — спросила Милена у Жабы. Потом приподняла сзади платье, села рядом и попросила: — Будьте добры, подвиньтесь еще чуточку.
— Вы что, читать не умеете? — спросила Жаба, не трогаясь с места и лишь кивком указав на табличку, прикрепленную к суку.
Табличка гласила: «Только для белок».
— С белками я как-нибудь договорюсь, — весело возразила Милена. — Могу посадить их к себе на колени.
— Речь не о том, сможете вы с ними договориться или нет, — наставительно ответила Жаба. — А о том, что настали времена, когда никто не желает считаться с правилами. Здесь черным по белому написано: «Для белок». А вы — не белка, и не будете ею, сколько ни сажайте их к себе на колени.
Добриэль не мог спокойно слушать этот дурацкий спор, поэтому сразу отвернулся и сделал вид, будто не имеет к Милене никакого отношения. Но тут он не выдержал и вмешался:
— Простите, а вы разве белка?
— Это уже другой вопрос, — ответила Жаба безапелляционным тоном. — А я спрашиваю, является ли белкой эта дама, и на данный вопрос мною до сих пор не получен удовлетворительный ответ.
Три белочки спустились с вершины каштана и уселись на колени к Милене. Добриэль сел рядом. Жаба недовольно поджала губы. Представление началось.
Сюжет танцевальной сюиты был придуман Карлом Линнеем. Она называлась «De nuptiis plantarum» и имела подзаголовок: «Цветок — радость растения».
Главное название никто не понял — ни люди, ни зверюшки. Но Землеройка-балетмейстерша вышла на авансцену и пояснила:
— Это значит — свадьба цветов.
— Так бы сразу и назвали, — возмутилась Жаба. — Только с толку сбиваете.
— А мы так и назвали, — возразила руководительница балета, — только по-латыни.
— А зачем? Зачем по-латыни назвали? — не отставала Жаба.
— Так пожелал автор, — отрезала Землеройка.
Но сама свадьба цветов привела в восторг всех без исключения. Сюжет состоял в том, что два цветка только что сыграли свадьбу и теперь собирались заключить друг друга в супружеские объятия. Невеста была неопытна, жених — неловок, и между ними сновала трудолюбивая пчела.
Вокруг главных персонажей плясали остальные Землеройки: они кружились в хороводе, сходились и расходились, образуя венки и букеты.
Жених держался очень гордо и по-мужски. Но когда пчела подлетела к нему и смахнула пыльцу с его тычинок, вид у него был такой глупый, что зрители покатились со смеху.
— Из-за чего смех? — спросил Крот у Ежихи, сидевшей с ним рядом. Правда, оба занимали места в первом ряду, но Крот, как известно, страдал глазами.
— Пчела взяла пыльцу, — шепнула вдовица ему на ухо.
Если уж жених осрамился, то что же сказать о невесте! Впервые в жизни пчела пудрила пыльцой щелки ее пестика. Стоило поглядеть, как она вертелась и жеманилась и никак не пускала пчелу под лепестки.
— А что теперь пчела делает? — во всеуслышание спросил Крот.
— Она щекочет, — прошептала Ежиха.
— Кого щекочет? Невесту? — не отставал Крот.
— Кого же еще? — вопросом на вопрос ответила вдовица.
— А в каком месте? — как с ножом к горлу пристал Крот.
Весь сад зашипел на них: «Тсс!», и многие крикнули:
— Эй, впереди, потише там!
— Понятно, — сказал Крот. — Это зрелище — не для простых трудяг.
Он хоть и обиделся, но все же умолк, и с этой минуты танцевальный сюжет развивался без помех и, к общему удовольствию, закончился вполне благополучно.