Душ показался ему особенно холодным, ноги занемели от долгого сидения на корточках в уборной. Запор проклятый! Он ухмыльнулся своему двойнику в квадратном зеркале над раковиной — придется сходить в уборную на работе, в рабочее время.
— Ха-ха-ха! — Он ударил себя кулаком в грудь на манер Тарзана, повелителя земных джунглей и диких зверей, обитающих в них. Он бросал вызов всему миру… кроме моря. И кроме Люси, мысленно добавил он. Да, в рабочее время!
Когда Куан Мэн присел к кухонному столу, все остальные уже кончили завтракать. Отец молча глянул на него, а мать положила ему рисовой каши. Он ел механически, ловко, почти артистически двигая палочками. Восемнадцать лет, три месяца и несколько дней — сколько это движений палочками? — начал подсчитывать он. Отсюда и ловкость, или нет, артистичность все-таки лучше. Доев кашу, он артистично сложил палочки, с гордостью оценил творение своих рук и взялся за кофе. Ничего нет сложнее, чем жизнь клерка, младшего клерка с испытательным сроком. Через много долгих лет он может добиться высокого звания старшего клерка — как его отец. Может, если будет упорно и настойчиво трудиться. А почему нет? Он получил хорошую подготовку. Его учили алгебре, английскому, географии, ботанике, тригонометрии (а как он гордился, что уже доучился до предмета с таким длинным названием: три-го-но-мет-рия. Это слово даже сейчас вызывало у него страх и уважение). Учили химии, китайскому, истории, арифметике, гигиене, обществоведению, музыке (относительно, правда — пели хором:
Белый песок и серый песок,
ах, кто купит мой белый песок?
Ах, кто купит мой серый песок?)
Учили даже физкультуре.
Он украдкой посмотрел на отца и в наказание тут же получил ответный взгляд. Он перевел взгляд на отцовскую фотографию на стене над холодильником. Подальше от греха. На фотографии отец, маленький и неуклюжий в двубортном костюме, одолженном у дяди Чеонга, принимал часы от рослого европейца, директора пароходства. Директор был проездом в Сингапуре и вручал отцу часы в связи с тем, что отец отбарабанил двадцать лет; и все, что осталось, — это часы и фотография над холодильником.
Куан Мэн вышел из дому вместе с отцом, они рядышком зашагали по улице, старые деревья на углу играли листвой в утреннем солнце, как только что избранная Мисс Сингапур. Подождали на остановке и вместе сели в автобус. Он сидел рядом с отцом, не глядя на него, и продолжал думать о фотографии. Когда он был маленький, отец ездил на работу на велосипеде. Иногда по вечерам он катал Куан Мэна на велосипеде — это был зеленый «ралей», Куан Мэн помнил его и помнил, как больно было сидеть на раме. Вечерние прогулки открывали им совсем другой, незнакомый мир — зеленые, почти не городские кварталы, с красивыми домами, где жили богатые люди. Прекрасный мир ухоженных лужаек, розовых и белых бунгало, бамбуковых изгородей и аллей, затененных деревьями. А сами они тогда жили в Китайском городе, на втором этаже над лавкой. Куан Мэн посмотрел на дорогу. Теперь на улицах почти не осталось велосипедистов — дороги уже давно были оставлены в распоряжение машин, которых становилось все больше. Сингапур — город без велосипедистов.
Отец сошел. Когда автобус покатил дальше, Куан Мэн оглянулся на старого человека, который благополучно перешел через дорогу. Небольшое ежедневное чудо при таком потоке машин. Откуда берутся эти машины? И кто эти уверенные люди, которые ведут их? Такие же сингапурцы, как он сам? Но у него не было машины, он даже не умел ее водить, и ничего общего с этими людьми у него не было. Водить машину — Куан Мэну это казалось таким экзотическим занятием, что он никак не мог представить себя за рулем. Он мог вспомнить только вечерние катанья на велосипеде, когда он был маленьким, а отец был мужчиной, велосипедистом. Зеленый «ралей». Машина, на которой он путешествовал в страну чудес.
Автобус дернулся и остановился. Куан Мэн сошел и чуть задержался на бровке. Мимо неслись ревущие машины. Дневная суматоха уже начинала отупляюще действовать на него, как лекарство.
Прежде чем усесться — или «приковаться», как он говорил, — к столу, он отправился сдать справку от доктора мистеру Тану.
Мистер Тан скользнул по справке явно недовольным взглядом и отбросил ее в сторону.
— Надеюсь, вам получше, — сказал он с тяжеловесной иронией.
— Спасибо, мне лучше, но я еще не совсем поправился, — ответил Куан Мэн, играя свою роль в спектакле. Подумав, он добавил: — Доктор Чан дал лекарство. Я его еще принимаю.