— Что будешь пить, Мэн? — Хок Лай уже входил в роль хозяина особняка.
— Пиво.
— Да брось ты! Выпей чего-нибудь покрепче. Ну коньяку, что ли. Есть потрясающий коньяк.
Куан Мэну пока не случалось пить ничего понастоящему крепкого. Пиво было его всегдашним напитком.
— Да нет, все-таки лучше пиво!
— Одно пиво, один коньяк со льдом! — крикнул Хок Лай бармену. Понимаешь, какое дело, — объяснил он Куан Мэну, — коньяк не пьют со льдом, но я никак не приучусь пить его просто так. Обжигает.
Приучишься, хотелось сказать Куан Мэну, кто-кто, а ты обязательно приучишься.
— Ну что ты как потерянный? — привязался Хок Лай. — Твоя бесценная Анна пошла к Сесилии. Приданое смотреть. Она рассказала Сесилии, что вы встречаетесь. Ну и когда у вас это самое? Я так понимаю, что ты уже тоже на крючке, а, друг?
— Ну что ты, — покраснел Куан Мэн.
— Подожди, а в чем дело? На крючке так на крючке. Сесилия сказала, что вы с Анной на полном серьезе, — не отставал Хок Лай.
— Брось!
— Да в чем дело? Мы все должны остепениться рано или поздно.
По тону Хок Лая было легко догадаться, что фразу эту он повторяет часто. Куан Мэн начал уже соображать, как отвязаться от него, но тут, на счастье, появились Анна и Сесилия.
— Ты давно здесь? — спросила Анна.
— Не очень.
— Привет! — улыбнулась Сесилия, одетая во что-то неописуемо красивое, не платье, а шедевр.
— Привет.
— Мы только что встретили Порцию во внутреннем дворике. Забирайте свои стаканы, пойдем к нему и все вместе выпьем.
Порция ждет во внутреннем дворике. Девочка-яблочко и не подозревает, как красиво это у нее сказалось. Куан Мэн улыбнулся про себя. Конечно, если улыбки про себя возможны.
Куан Мэн и Анна уходили с помолвки в числе последних, хотя нельзя сказать, что они уж очень веселились. Было поздно, и Куан Мэн решил отвезти Анну в такси. На крыльце Анна заявила, что хочет пойти с ним провожать Порцию. Порция уезжал через два дня.
Вернувшись домой, Куан Мэн долго не засыпал, лежал в постели, не зажигая света, и курил. Все остальные спали, и он пробрался в свою комнату на цыпочках. Багровая точка сигареты увеличивалась, когда он затягивался, потом снова сжималась и меркла. Товарищ во тьме.
Помолвка оставила нехороший осадок. В ней было что-то несимпатичное. Натужное.
Куан Мэн лежал на спине и тихо злился. Зачем понадобилось Хок Лаю поддевать его? И почему эти шуточки мешают ему заснуть? Он лежал, курил и искал причину своему испорченному настроению. Неужели мысль об этом ни разу не пришла в голову ему самому, хотя бы неосознанно? Почему он не может сказать правду самому себе? Бояться тут нечего. Да. Вполне возможно, что в один прекрасный день он женится на Анне. А почему нет? Он же видел, как счастливо складывается жизнь у Бун Тека и Мэй Ай, значит, счастье возможно. Вполне возможно! И все-таки он никак не мог заснуть.
Глава 21
Хок Лай прикатил в громадном черном «мерседесе» — одна из машин отца Сесилии. Они получили пропуск для входа на территорию порта и отыскали причал, где стояло пассажирское судно «Читрал».
Взобравшись по узкому трапу на палубу второго класса, они долго озирались по сторонам, высматривая Порцию. Наконец они его увидели зажатого в толпе родни, растерянного, наряженного в новенький костюм, похожего на настоящего туриста из-за фотоаппарата, повешенного на грудь. Порция смущенно поздоровался, но родню свою знакомить не стал, хотя кое-кто из них заулыбался, а кое-кто начал ревниво поглядывать на новоприбывших, будто не желая, чтоб чужие отвлекали на себя внимание их бесценного ребенка.
Родни было столько, что она вполне могла бы занять все судно родители, дядья, тетки, дедушки, бабушки, братья, сестры, племянники, племянницы, двоюродные, троюродные и четвероюродные. Наличествовало все фамильное древо, включая самые юные побеги и самые далекие корешки.
Порция повел друзей смотреть его каюту, в которой должен был быть еще один пассажир. Они спускались по узким лесенкам, шли длинными коридорами, пахнущими горячим машинным маслом, и наконец добрались до тесной каюты. Каюта была забита пузатыми чемоданами, свертками и грудными детьми — тоже родней. Стали выбираться обратно на палубу.
Проделали ритуал фотографирования вместе, обменялись обещаниями писать и не забывать, и Порция вернулся к родне.
Куан Мэн разглядывал родственников Порции. У пожилых женщин были красные, заплаканные глаза, и видно было, что они могут в любую минуту опять разразиться слезами. Дети носились по палубе с невероятным шумом, а родители, унимая их, сами оглушительно галдели. Какая-то старуха гладила Порцию, как маленького, по голове.