Выбрать главу

Раненый зверь метнулся прочь, но Джасах настиг и добил его.

Они продолжали свой путь и вскоре вышли на берег моря, где их ждала лодка.

Ребенок соорудил из подушек узкое углубление, устлал его одеялом, сел с одного края — и рыбацкая лодчонка помчалась под палящими лучами солнца по синим водам Малаккского пролива.

«Кто это там показался? Да это ланунские пираты!» — вскричал Джасах.

Пираты пытались атаковать, но отважный Джасах отражал удары справа и слева. Вот они берут лодку на абордаж, но, сраженные, один за другим летят в воду. Наконец побежден и сам атаман. Но смельчак Джасах ранен.

Принцесса дает ему напиться, а он лежит изможденный. На подушках. Он открыл глаза и почувствовал пылающим лбом легкое, как перышко, прикосновение ее руки и слабо улыбнулся, а может, ему это только показалось.

В гостиной мама улыбнулась отцу:

— Я тоже рада. Ему, должно быть, так одиноко одному.

За стеной няня гладила белье.

В погрузившихся в полумрак покоях спал Ханг Джасах. Его чело было овеяно поцелуем принцессы Паханга.

ТЕРЕЗА НГ

У колодца

перевод В. Нестерова

Общественный колодец разваливается. Выпадают красные кирпичи — отличные красные кирпичи выпадают из своих ячеек, потому что их больше не держит цемент. Большой каменный прямоугольник, плотно замыкающий край колодца, растрескался немного, но это видно, лишь когда в трещинки затекает мыльная вода из корыт стирающих женщин, а потом утекает неведомо куда.

К колодцу ведет тропинка, вдоль которой растут дождевые деревья, дающие густую тень. Трава под ними не растет, и только древесная губка прижимается бесформенными пятнами к красной глиняной почве. После сезона дождей появляется уйма ядовитых грибов, которые через некоторое время исчезают бесследно.

Грибы эти вызывают восторг у детей. Они с изумлением смотрят на их опрокинутые белые цветообразные шляпки, круглые и совершенные, — даже не верится, что вчера грибов еще не было. По утрам молодые женщины и старухи приходят к колодцу стирать. Колодец вырыт в низине под холмом, где начинается болото.

Здесь нет ни единого дома: во-первых, почва слишком сырая, а кроме того, китайцы хорошо знают, что не стоит строиться в глубокой низине, куда низвергаются потоки дождя и ручьи со всей округи. Это место не пригодно даже для могил — только для свалки или общественного колодца, где стирают белье.

Женщины подходят к колодцу со своими корытами, привычно прижатыми к бедру. Некоторые несут за спиной детей, либо привязанных, либо цепляющихся за материнскую шею.

Появляется красивая молодая женщина, кто-то подвигается, дает ей место на цементной площадке, все глаза устремляются на ее слегка выпуклый живот. Мать девятерых детей толкает в бок соседку:

— Глянь-ка, месяца четыре будет…

— Цыц ты, только об этом и думаешь!

Обе хохочут.

Молодая женщина знает, что все ее разглядывают, но она не застенчива. Она привыкла к более дерзким взглядам. Ее отец, странствующий лекарь, демонстрировал на ней свои методы лечения на улицах и площадях.

Правда, к деревне ей еще надо привыкнуть, чтобы понимать шуточки и намеки женщин. Муж у нее не очень удачный, да и собой неказист. Лицо какоето перекошенное, вечно открытый рот — смотреть противно.

Дураком его, пожалуй, не назовешь, но что он тупица — так это уж точно.

Он служит сторожем в Вудбриджской больнице с жалованьем в сто двадцать пять долларов в месяц и получает две смены форменной одежды в год, не говоря уже о приличных чаевых от посетителей — друзей и родственников больных. А у самих больных можно нет-нет да и разжиться сигареткой. В общем, муж неплохо устроен, и жаловаться ей не на что.

Рядом с ней стирает старуха, которая никому житья не дает. Без умолку болтает и при этом плюется своим беззубым ртом.

— Знаете, кто возвращается домой? Молодая женщина, оторвавшись от стирки, чтобы покормить ребенка, сразу же подхватывает:

— Знаем, знаем, старое трепло!

— Сама ты трепло! Не нравится, что я говорю, отойди, не слушай. И зачем приходить к колодцу тем, кому все равно — грязное белье или чистое.

— Я тебе покажу, старая пустозвонка!

— Заткнись!

— Подойди, подойди!

— Ребенком лучше бы занялась!

— Да замолчите вы обе!

Ссора никого не устраивает — ведь еще не узнали, кто возвращается, — и старухе приходится замолчать. Молодая женщина чувствует, что настала ее очередь говорить.

— Так кто, тетушка, — (все хихикают, потому что старуху никто не называл тетушкой), — возвращается домой?