Л а у р а (гладит его по голове, тихо). Ну и отдашь. Ничего страшного. Мы все равно хотели перебраться в город. Не будешь больше получать доходов? Что из того? Сколько людей живут на одну зарплату. И это естественно. Я сдам экзамены, поступлю на работу в совхоз Сулчина и тоже буду получать зарплату. Мама будет жить с нами. Мы ведь решили уехать с виноградника?
Д р а г о ш (стонет). Я не смогу работать! Не смогу сосредоточиться, а мне надо кончать последнюю главу.
Л а у р а. Это тебе сейчас так кажется! Ты успокоишься. На этой неделе мы вместе поедем к отцу. Ты увидишь новые места, поможешь людям, и все забудется. Вот увидишь.
Д р а г о ш (поднимает голову). Как ты можешь даже подумать, что мы уедем? Я должен остаться здесь, эти безумные могут натворить что угодно. Именно теперь я не имею права оставить маму одну.
Л а у р а. Но ты же обещал. Если мы немедленно не поедем, там погибнут все сады. Тысячи людей будут голодать.
Д р а г о ш. Нет, Лаура. Дело касается моей семьи, решается очень важный вопрос. Теперь ехать невозможно.
Входят С ю з а н н а и А л е к у.
Т е ж е, С ю з а н н а, А л е к у.
С ю з а н н а. Что невозможно, милый мой сын?
Д р а г о ш. Мы собирались на этой неделе съездить во Вранчу, но думаем, сейчас эта поездка невозможна.
С ю з а н н а. Уехать теперь? И ты еще раздумываешь? Ты считаешь, теперь подходящее время для развлекательных поездок?
Л а у р а. Но это вовсе не для развлечения, мама. Люди просили Драгоша помочь. Там может погибнуть весь урожай.
С ю з а н н а. Пусть его спасают другие. Вы останетесь здесь, со мной, на нашем винограднике, мы ведь с вами одна семья.
Л а у р а. Драгош!
Д р а г о ш (неожиданно обращается к Алеку). Дядя Алеку, прошу тебя, скажи мне правду!
С ю з а н н а. Драгош!
А л е к у. Драгу, милый! Дорогой мой мальчик, даю тебе честное слово, если хочешь, клянусь — ты не мой сын!
Д р а г о ш. Но…
С ю з а н н а. Драгош, достаточно того, что Александру Бэляну дал тебе слово чести. Если уж ты так оскорбляешь свою мать, что не веришь ее слову.
Д р а г о ш. Прости меня, мама.
А л е к у (стараясь возбудить в себе вдохновение). Семья — это не просто понятие. Нет! Нет! Семья — это плотная ткань, из прочнейших, незримейших нитей самого высокого накала — нитей крови… Если бы каким-нибудь шестым чувством ты мог разглядеть эти невидимые глазу нити, которые — как говорится в сказке — через моря и горы соединяют человеческие тела и души, если бы мог различить…
С ю з а н н а. Хватит, Алеку! Не сегодня. (Пауза.) Лаура, девочка, мне кажется, я забыла на веранде шарф!
Л а у р а выходит.
(Драгошу и Алеку.) Хватит!
Д р а г о ш. Но ведь Лаура — моя жена!
С ю з а н н а. Никогда не забывай, кто ты, Драгош!
Л а у р а возвращается.
Д р а г о ш (горько). Я уж и сам не знаю, кто я. (Смотрит на мать и пугается своих слов.) То есть я хотел сказать… Но как низко пала Марианна под влиянием этого человека!
А л е к у. Я не знаю, в кого пошла эта девушка. Какие предки пробудились в ней…
Д р а г о ш. Мама, если она намерена запятнать наше имя и нашу честь…
Л а у р а (тихо). Скорее нашу честь, чем наше имя.
Д р а г о ш. …если собирается мучить и оскорблять нас, лучше я отдам ей виноградник. И мы переедем в город.
А л е к у. Драгош, пусть мама сама принимает решение.
С ю з а н н а. Что значит — ты отдашь, ты переедешь? Кто это решил?
Л а у р а. Мы все равно собирались переехать, чтобы получить возможность заниматься и вести более активную жизнь.
С ю з а н н а. Вот как? Вы собирались, вы решили, и все это сами, вдвоем? Но не забывайте, виноградник принадлежит и мне, а я ничего не отдам. Слышите? Ничего. И потом, когда это вы успели, не посоветовавшись со мной, принять такое прекрасное решение?
Л а у р а. Мама, мы взрослые люди, и речь идет о нашей жизни.
С ю з а н н а. Скорее, о твоей. И ты хочешь ее устроить как можно лучше!