*105 Женскую параллель к характеру Зыбина образует в романе красавица Полина, в которую Зыбин влюблен и которая Зыбина не предает. Показательно такое описание: Нейман "ее сейчас по-настоящему ненавидел! За все: за то, что она сидела слишком вольно, что сейчас же воспользовалась разрешением курить и курила так, как в этом кабинете, кажется, еще никто до нее не курил - откинув легкий локоть и легко стряхивая пепел в панцирь черепахи его ей поднес прокурор, за взгляд, который она бросила на него, за прямую и открытую несовместимость с этой комнатой".
*106 Созданный Домбровским сюрреальный образ "системы" напрямую перекликается с постмодернистской мифологемой агрессивной пустоты: "Она [пустота] прилипла, срослась, сосет бытие, ее могучая, липкая тошнотворная антиэнергия взята из переведения в себя, подобно вампиризму, энергии, которая пустоту отнимает, вынимает из окружающего ее бытия" (Кабаков И. О пустоте // Кабаков Илья. Жизнь мух / Kabakov flya. Das Leben der Fliegen. Edition Cantz, 2- - S. 84). В сущности, постмодернистская мифология пустоты/смерти (см. далее главы о "Пушкинском доме" А. Битова, "Москве Петушках" Вен. Ерофеев, романах Саши Соколова, а также о Пригове, Пелевине, Сорокине, Садур) представляется прямым развитием сюрреализма террора, лишь освобожденным от чсторической конкретики.
*107 Близость нравственной философии Домбровского стоицизму Сенеки убедительно доказана Дж. Вудвордом в статье: Woodward James. A Russian Stoic:A Note on the Religious Faith in Jurij Dombrovskij // Scando-Slavica. - 1992. - Т. 38. - Р. 33-45.
*108 Woodward James. Op. cit. - Р. 44.
*109 Это мифологическое измерение романа служит органичной мотивировкой для "чуда" спасения, которое повторяется по крайней мере дважды. Спасается Зыбин, потому что, пока он борется со следствием, снимают Ежова, а вместе с ним и все республиканское начальство НКВД. Чудесно спасается и Нейман: зная о том, что его должны арестовать, он проводит ночь где-то в степи, далеко от города, рядом с трупом девушки-самоубийцы, где он переживает внутреннее потрясение, впервые в жизни чувствуя раскаяние, за что чудесно вознагражден: буфетчица, у которой он ночует, вручает ему жестянку с археологическим золотом, вокруг которого и заваривался "процесс Зыбина". Благодаря этой счастливой находке Нейман не арестован, а просто отстранен от дел, и из глаз его исчезает устоявшееся выражение "скрытого ужаса". Правда, Домбровский не бывает своей иронии относительно этих "чудес". Недаром на последних страницах романа Нейман, предлагая освобожденному Зыбину выпить за справедливость, вспоминает, как когда-то ликовали: "Ягоду сняли, пришел Николай Иванович Ежов! Справедливость восторжествовала!" Надо ли напоминать, какой "благодетель" пришел на смену Николаю Ивановичу?
*110 Впервые эту точку зрения высказал Ю. Карабчиевский (поэт, прозаик, эссеист, автор книги "Воскрешение Маяковского", участник альманаха "МетрОполь"), в своем эссе о Галиче. В 1990-е годы ее особенно яростно озвучивает литературовед и прозаик Ю. Дружников. Ю. Дружников давно специализируется на "разоблачении" Юрия Трифонова. Еще в 1990 году он сначала опубликовал статью в журнале "Время и мы" под названием "Судьба Трифонова", а в 1999-м перепечатал ее в сборнике своих эссе "Русские мифы" (СПб. , 1998). Ему дал достойную отповедь А. П. Шитов, автор первого обстоятельного биобиблиографического изыскания о писателе ("Юрий Трифонов: Хроника жизни и творчества: 1925 - 1981. - Екатеринбург, 1997). В своем открытом письме Ю. Дружникову он буквально ловит "разоблачителя" на искажении фактов, на откровенны передержках и досужих домыслах. См. : Шитов А. О парадоксальности и остроумии: Открытое письмо Юрию Дружникову // Вопросы литературы. - 2000. Март - апрель. - С. 291 - 309.
*111 Штурман Д. Кем был Юрий Трифонов: Чем отличается писатель советской эпохи от советского писателя // Лит. газета. - 1997. - 22 октября.