*337 Цитаты приводятся по изданию: Коляда Н. Пьесы для любимого театра. Екатеринбург, 1994. - С. 333.
*338 Ахеджакова Л. "С кощунством на устах". (Беседу вела Н. Агишева) // Московские новости. - 1996. - 15 - 22 сентября. - С. 24.
*339 Формула из предисловия И. Бродского к трехтомнику Юза Алешковского. Размышляя о творчестве этого непревзойденного мастера "блатного" слова, Бродский высказывает глубокие мысли о философии языка. В частности, он пишет: "Помимо своей функции голоса сознания, язык еще и самостоятельная стихия, способность которой сопротивляться экзистенциальному кошмару выше, чем У сознания как такового. <...> У жертвы уголовного кодекса, "тискающего" в бараке роман, другого варианта свободы, кроме языковой, нет. То же самое относите и к человеческому сознанию в пределах экзистенциального капкана". Бродский И. Предисловие // Алешковский Юз. Собр. соч. : В 3 т. - М. , 1996. - Т. 1. - С. 10, 11. )
*340 Интересно, что идея "низового" героя Коляды в деталях совпадает с постмодернистской концепцией "лирического музея", предложенной М. Эпштейном уже в начале 1980-х годов. (См. : Эпштейн М. Парадоксы новизны. - М. , 1988).
*341 Так, в 1992 году была опубликована статья Н. Л. Лейдермана "Теоретические проблемы изучения русской литературы XX века: Предварительные замечания" (Русская литература XX века: Направления и течения. - Екатеринбург, 1992. - Вып. 1. ), где в числе прочих художественных тенденций впервые назывался процесс формирования на основе взаимодействия модернизма и реализма нового творческого метода. Тогда же появилась в печати статья К. Степаняна с выразительным названием "Реализм как заключительная стадия постмодернизма" (Знамя. - 1992. - No 9. ). В 1993 году вышла наша (Лейдерман и Липовецкий) статья "Жизнь после смерти, или Новые сведения о реализме" (Новый мир. - 1993. - No 7. ). Изложенная в ней гипотеза о постреализме была подкреплена анализом произведений Людмилы Петрушевской, Владимира Маканина, Фридриха Горенштейна, Марка Харитонова, Иосифа Бродского и некоторых других авторов. Статья вызвала полемику в литературной периодике (резкое неприятие П. Басинского и В. Курбатова, поддержка Евг. Ермолина, Д. Штурман). А в 1998 году Н. Иванова в статье "Преодолевшие постмодернизм" (Знамя. - 1998. - No4) уже вводит свой собственный термин "трансметареализм" - не разъясняя его и не ссылаясь на предшественников, хотя имеется в виду все тот же синтез реализма с модернизмом и постмодернизмом, правда, в качестве примеров привлекается несколько расширенный круг авторов. К сожалению, критерии "трансметареализма", предложенные Н. Ивановой, а именно "развертывание текста как единой многоуровневой метафоры, интеллектуализация эмоциональной рефлексии, проблематизация "проклятых вопросов" (?) русской классики", - не выдерживают исторического анализа. Все эти признаки без труда можно обнаружить в классических романах модернизма - от "Петербурга" Белого до "Дара" Набокова, не говоря уж об "Улиссе" Джойса или романах Пруста.
*342 См Begiebing Robert. Toward a New Synthesis: John Fowler, John Gardner, Norman Mailer. - London, 1989; Kuehl John. Alternate Worlds: A Study of Postmodern Antirealistic Fiction. - New York, 1989; Strehle Susan Fiction m the Quantum Universe. - Chappel Hill, 1992; Wilde Alan. Middle Grounds: Studies in Contemporary American Fiction - Philadelphia, 1987.
*343 Strehle Susan. Fiction in the Quantum Universe. - Chappel Hill, 1992. - P. 5.
*344 Особый научный интерес представляет вопрос о "магическом реализме" (как определяют художественную стратегию латиноамериканского романа 1960-1970-х годов) и его отношениях с европейским постреализмом.
*345 Замятин Евг. Я боюсь: Критика. Публицистика. Воспоминания. - М. , 1999. - С. 100.
*346 Драгомирецкая Я. В. Автор и герой в русской литературе XIX - XX вв. - М. , 1992.
*347 Примечательно: в творчестве некоторых больших мастеров, прошедших путь и школу авангарда, проступают структурные контуры постреализма. Характерный пример - Эрнст Неизвестный. Читаем в разных статьях, собранных в книге Э. Неизвестного "Кентавр": "И вот, собственно, задача моего искусства, моего модернизма: взять вертикаль, которая представляет временные, эзотерические философские проблемы, и взять горизонталь, которая представляет сегодняшние, сиюминутные проблемы, и найти новое качество сплав - в центре этого креста" (Кентавр: Эрнст Неизвестный об искусстве, литературе и философии. -М. , 1992. - С. 108, 109. ) "Я стремлюсь к архетипу, к знаку, к ритму, крест сам в себе, в своих линиях напряжения, имеет вертикаль - тело человека - и горизонталь - раскинутые руки распятого" (С. 143). "Мне много хочется сказать, и моя скульптура обрастает дополнительными элементами, усложняющими генеральную идею. Но я всегда стремлюсь, чтобы основная мелодия сдерживала убегающие от центра импровизацию и капризы. Именно поэтому идея знака, идея архетипа так важна для меня. Дополнительные ритмы, детали являются только инструментовкой, контрапунктами, паузами, усиливающими выразительность целого. Они должны входить в знак креста, знак тотема, знак кентавра, знак сердца. Они создают множественность в едином" (С. 146) Кстати, та же крестовая основа организует пространство в полотнах зрелого Дали, созданных в течение одного пятилетия (1950 - 1955), - это "Мадонна", "Атомный крест", "Христос Сан Хуана де ла Круса", "Распятие", "Тайная вечеря". А вот Вадим Сидур шел к той же творческой парадигме иным путем. Он доводит объем до первичной формы - до бруска, болванки, геометрической фигуры, но затем из нее созидает человеческое Тело, выделывает из нее позу, полную одухотворенности, нравственной значимости ("Портрет Альберта Эйнштейна", "Проект надгробия", "Инвалид", "Памятник погибшим от насилия"). Значит, не удается никому и ничему уничтожить дух человеческий, даже низведенный до винтика и колесика, до штуки и детали, он все равно не перестает быть духом, он все равно само-организуется в смысловое целое, оформляющее его духовную сущность.