А когда его спрашивали, кто же такой был этот дядюшка Йодок, он отвечал: «Умная голова».
Во всяком случае, бабушка такого дядю не знала, а отец, когда слышал это имя, смеялся. И дедушка злился, когда отец смеялся. Тогда на помощь приходила бабушка и говорила: «Да-да, Йодок». И дедушка переставал злиться и улыбался.
Долгое время я считал, что дядюшка Йодок был лесником, так как однажды, когда я сказал дедушке, что хочу стать лесником, он ответил: «Дядя Йодок был бы рад этому».
Когда же я захотел стать машинистом, он сказал то же самое. Он говорил это даже тогда, когда я никем не хотел быть.
Дедушка всегда говорил: «Дядя Йодок был бы рад этому».
Но дедушка был обманщиком. Правда, я его любил, но за свою долгую жизнь он стал обманщиком.
Он часто подходил к телефону, снимал трубку, набирал номер и говорил: «Здравствуй, дядя Йодок. Как дела, дядя Йодок? Нет, дядя Йодок, нет, нет. Правильно, дядя Йодок».
И мы все знали, что при этом он нажимал на рычаг и говорил в пространство. Он просто делал вид, что разговаривает.
И бабушка это тоже знала, но все равно кричала ему: «Хватит разговаривать так долго. У тебя что, денег много?»
И дедушка говорил в трубку: «Ну пока, дядя Йодок».
Он подходил к нам и передавал поклон от Йодока.
Раньше он всегда говорил: «Когда еще был жив дядя Йодок…» Потом же мы стали слышать от него другое: «Нужно съездить к нашему дяде Йодоку…» Или: «Дядя Йодок обязательно приедет к нам».
При этом он хлопал себя по колену. Однако это никогда никого ни в чем не убеждало. Он это чувствовал, затихал и на короткое время оставлял дядюшку Йодока в покое.
Мы с облегчением вздыхали.
А затем все начиналось сначала.
«Звонил Йодок».
«Йодок всегда говорил».
«Йодок тоже так считает».
«Он носит шляпу, как дядя Йодок».
«Дядя Йодок любит гулять».
«Дяде Йодоку любой холод нипочем».
«Дядя Йодок любит животных, любит, дядя Йодок ходит с ними гулять в любую погоду, дядя Йодок ходит с животными гулять, дяде Йодоку любой холод нипочем, нипочем дяде Йодоку…»
Дя-де Йо-до-ку…
И когда мы, дедушкины внуки, приходили к нему, он не спрашивал нас, сколько будет дважды семь или как называется столица Исландии. Когда мы приходили к нему, он спрашивал: «Как пишется „Йодок“?»
Йодок пишется через два «о» и с одним «к». Самым главным в этом слове были два «о». Мы больше не могли слышать эти звуки, когда, дедушка у себя в комнате целый день повторял имя Йодок.
А он любил именно эти звуки и всегда повторял:
«Дядя Йодок пошол в костол…»
«Дядя Йодок хорошо поот…»
«Дядя Йодок подорил гормошку…»
Дело дошло до того, что он все слова стал произносить на «о».
«Додо Йодок продот к ном».
«Он умной чоловок».
«Мы подом зовтро к додо».
Или:
«Додо Йодок продот к ном домой».
«Он омной чоловок».
«Он хорошо голово».
«Он много знол».
Люди стали побаиваться и избегать дедушку, а он стал утверждать, что не знает никакого Йодока и никогда его не знал.
Мы все это начали. Мы приставали к нему с вопросами, кто такой был дядюшка Йодок.
Спорить с ним не имело смысла. Для него больше не существовало ничего, кроме Йодока. Он уже почтальона приветствовал словами: «Здравствуйте, господин Йодок».
Затем Йодоком он стал называть меня, а вскоре и всех остальных.
Это имя превратилось и в ласковое обращение, и в ругательство.
Обращаясь к кому-нибудь из нас в минуты нежности, он ласково произносил: «Мой дорогой Йодок».
Когда же дедушка бывал раздражен, то это слово принимало совершенно иной оттенок. «Проклятый Йодок», — говорил он тогда. Или же произносил более острую фразу: «Катись-ка ты к Йодоку!»
Он больше не говорил: «Я хочу есть». Вместо этого он произносил: «Я хочу Йодока».
Позднее он даже перестал употреблять слово «я», и теперь у него получалось: «Йодок хочет Йодока».
Он брал газету, разворачивал страницу «Йодок и Йодок» (Преступления и несчастные случаи) и начинал читать:
«В Йодоке произошел на Йодоке возле Йодока один Йодок, унесший двух Йодоков. Один Йодок ехал по Йодоку из Йодока в Йодок. Спустя небольшой Йодок на Йодоке возле Йодока столкнулись два Йодока. Оба Йодока были убиты на Йодоке…»
Бабушка затыкала при таком чтении уши и восклицала: «Я не могу этого слышать, я этого не перенесу».
Но дедушка продолжал свое. Он продолжал это всю свою жизнь, а жизнь его была очень долгой, и я его очень любил. И когда в конце любой фразы он произносил свое коронное «Йодок», мы оба всегда очень хорошо понимали друг друга.
Я был очень молод, а дедушка очень стар. Он сажал меня на колени и «йодоковал» про Йодока, то есть рассказывал мне историю про дядюшку Йодока. И я с радостью слушал эту историю. А все, кто был старше меня, но моложе дедушки, ничего не понимали и не хотели, чтобы он сажал меня на колени. И когда он умер, я горько плакал.
Я просил всех близких, чтобы на его могиле вместо имени «Фридрих Глаузер» написали «Йодок Йодок», как хотел дедушка. Но меня не послушали, хотя я очень сильно плакал и умолял это сделать.
Но, к сожалению, великому моему сожалению, эта история придумана. И, к сожалению, мой дедушка не был выдумщиком. И, к сожалению, он также не успел состариться.
Я был еще маленьким мальчиком, когда он умер, и я запомнил только, как он однажды сказал: «Когда был еще жив дядя Йодок…»
А бабушка, которую я недолюбливал, грубо оборвала его при этом: «Перестань ты со своим Йодоком…»
И дедушка замолчал, погрустнел и стал извиняться.
И тут я не выдержал — это был первый гнев в моей жизни, который я запомнил, — и крикнул: «Если бы у меня был дядюшка Йодок, я бы только и говорил, что о нем!»
И если бы дедушка так поступил, может быть, он прожил бы дольше, и у меня еще и сегодня был бы дедушка, и мы бы хорошо понимали друг друга.
— Я больше не желаю ничего знать, — сказал человек, который не желал больше ничего знать.
Человек, который не желал больше ничего знать, сказал:
— Я не желаю больше ничего знать.
Это легко сказать.
Это легко сказать.
А тут зазвонил телефон.
И вместо того, чтобы выдернуть шнур, что он должен был бы сделать, потому что не желал больше ничего знать, он снял трубку и назвал свое имя.
— Здравствуйте, — ответили на другом конце провода.
— Здравствуйте, — ответил наш герой.
— Сегодня хорошая погода, — сказал голос в трубке.
И наш герой не оборвал собеседника словами «Я не желаю этого знать». Он даже поддержал разговор:
— Да, да. Сегодня очень хорошая погода.
И тогда в трубке сказали еще что-то.
И наш герой тоже что-то ответил.
А затем он положил трубку на рычаг и сильно расстроился — оттого что теперь он знал, что на улице хорошая погода.
И тут он выдернул шнур и воскликнул:
— Я даже этого не желаю знать и хочу все забыть.
Это легко сказать.
Это легко сказать.
Ведь в окно светило солнце. А раз солнце светит в окно, это значит, что погода хорошая.
Человек закрыл ставни, но теперь солнце стало пробиваться сквозь щели.
Человек взял бумагу и заклеил стекла. Теперь он оказался в полной темноте.
И так он сидел долгое время. Потом в комнату вошла жена, увидела заклеенные окна и ужаснулась.
— Зачем ты это сделал? — спросила она.
— Чтобы не светило солнце, — ответил муж.
— Так ведь будет темно, — сказала жена.
— Да, конечно… — ответил он. — Но так лучше, ибо, не видя солнца, я действительно буду сидеть в темноте, но тогда я по крайней мере не узнаю, что на улице хорошая погода.
— Что ты имеешь против хорошей погоды? — спросила жена. — Хорошая погода создает хорошее настроение.
— Я ничего не имею против хорошей погоды, — сказал муж. — Я вообще не имею ничего против погоды. Я только не желаю знать, какая она.