У ч и т е л ь (тихо). Может, мне с ним поговорить?
М и к у ш (испуганно). Да нет, нет! Боже упаси! Беды потом не оберешься. Я не для того пришел, чтоб на него жаловаться. Я уж давно примирился с тем, что так оно и должно быть. Только вот старуху свою жалко, больно уж иной раз горюет бедняжка. Но все-таки Имре ни о чем не надо говорить. Я не жаловаться пришел, проходил просто мимо… а теперь вот пойду… (Встает.)
У ч и т е л ь. Куда вам торопиться, дядюшка Микуш, успеете.
М и к у ш. Вспомнил я господина учителя, потому что нынче ночью приснился мне, мир праху его, мой покойный кум, и я сказал бедняге: послушай, кум Иштван, твой сын славный малый, он стал теперь достойным человеком, и уж коли вы с кумой не успели увидеть, каким молодцом стал ваш сын, так мы, бедняки, теперь видим это… Вот как я говорил ему во сне.
Расстроенные, оба замолкают, но когда учитель порывается что-то сказать, уверенно, без стука входит Х о р в а т.
Те же и Х о р в а т.
Х о р в а т (зажиточный крестьянин, человек дородный, крепкий, с уверенной походкой. Одет по-крестьянски, но в его костюме есть детали и городской одежды). Здравствуйте! А что, Клари с парнишкой уже ушли? (Здоровается с учителем за руку, не удостаивая старика даже взглядом.)
У ч и т е л ь. Ушли, незадолго до вашего прихода.
Х о р в а т. Не беда. (Вынимает из кармана жилета часы на толстой серебряной цепочке, смотрит на них.) Малость задержался в клубе…
М и к у ш (тем временем отходит к двери). Храни вас бог, господин учитель.
У ч и т е л ь (подходит к нему, протягивает руку). Всего доброго, дядюшка Микуш. Будете в этих краях — заглядывайте.
М и к у ш (шепотом). Уж Имре-то, пожалуйста, ничего не говорите…
У ч и т е л ь. Нет-нет, не скажу.
М и к у ш уходит.
Т е ж е, без Микуша.
Х о р в а т (кивает в сторону ушедшего Микуша). Этот старик отец судебного исполнителя?
У ч и т е л ь. Да.
Х о р в а т. Некогда работал у нас поденщиком.
Оба чувствуют себя стесненно, неловко.
(Спохватившись, несколько смущенно старается перевести разговор.) Так вот, господин учитель… Я хочу сказать, любезный сын мой, после обеда к нам придет строитель. Будем говорить о проекте. Разумеется, и тебе надобно быть. Говорю об этом заранее, чтоб ты смог освободиться.
У ч и т е л ь. После обеда у меня никаких особых дел нет. В школу что-то не больно идут записываться…
Х о р в а т. Ну что ж, добро! Пока все. А после обеда мы с тобой еще потолкуем. Правда, у меня не так уж много времени, нужно на хутор съездить. Столько всяких забот да хлопот, просто беда! (Вытирает лицо и шею носовым платком.)
У ч и т е л ь. Что-нибудь случилось? Неприятность какая?
Х о р в а т. Неприятность? Этого добра всегда хватает. Вот, к примеру, жатва. Работа не спорится, если самому за уборкой не присматривать. Все время надо следить за жнецами, потому что поденщики только и знают что лодыря гонять. А зерно-то уже осыпается… Потом всегда что-нибудь неожиданное да происходит. Вот и нынче ночью не успел даже домой, на хутор, заехать, пришлось катить на коляске за доктором.
У ч и т е л ь. За доктором?
Х о р в а т. Да. Наш пастушонок, что пасет гусей, такой дурной щенок — распорол себе на стерне ногу да расковырял ранку… Ух… Вот и придется теперь туда наведаться, поглядеть, что стало с мальчишкой. Одно только горе со всеми этими бездельниками. Будто и без того неприятностей мало. Ну, мне пора, пойду. Будь здоров, сынок. Сервус! Ждем тебя к обеду. (Протягивает ему руку.)
У ч и т е л ь. Непременно приду.
Х о р в а т уходит.
У ч и т е л ь один.
Учитель садится за фисгармонию и импровизирует. Раздается стук в окно.
У ч и т е л ь (обернувшись). Это ты? Сервус, Имре! Так можно насмерть перепугать.
Г о л о с И м р е М и к у ш а. Видать, совесть у тебя не чиста.
У ч и т е л ь (смеется). Значит, чтоб испугаться судебного исполнителя, нужно иметь нечистую совесть? Ну, заходи.