И м р е М и к у ш. Пишта, право же… я просто ума не приложу, отчего ты именно на меня так накинулся.
У ч и т е л ь (смягчившись). Я не накидывался, но пора объясниться начистоту.
И м р е М и к у ш. Ну что ж, ладно. Хоть я и не заслужил всего этого, но готов простить обиду, которую ты мне нанес. От другого я бы подобных оскорблений не потерпел. Ну, пока. У меня тоже найдется что тебе сказать, но не теперь. Мне недосуг этим заниматься.
У ч и т е л ь. Буду с нетерпением ждать. Любопытно послушать. Будь здоров.
И м р е М и к у ш торопливо уходит.
Учитель садится за стол и как человек, довольный успешно проделанной работой, начинает весело насвистывать. Он перебирает свои книги, бумаги, наводит на столе порядок. Затем смотрит на часы, словно хочет удостовериться, может ли еще прийти кто-нибудь, и, решив, что нет, начинает складывать папки. Стук в дверь.
Входит поденный рабочий лет тридцати пяти — Ф е р е н ц К о в а ч. Он в рабочем костюме, видно, он только что вернулся домой с молотьбы. У него растерянный подавленный вид.
У ч и т е л ь, Ф е р е н ц К о в а ч.
Ф е р е н ц К о в а ч (тихо здоровается). Добрый день.
У ч и т е л ь (от неожиданности вздрагивает, но, увидев вошедшего, приветливо улыбается). Здравствуйте, господин Ковач. Добро пожаловать. Ну, значит, будем записывать обоих сорванцов?
Ференц Ковач молчит, не двигаясь с места.
Как поживает мой дружок Ферко, мой самый любимый ученик? Что-то он стал неверным, совсем меня позабыл. А ведь я приготовил ему несколько книжек для чтения.
Ковач по-прежнему подавленно молчит.
(Тем временем достает книгу для записи учеников в школу и заглядывает в нее.) А как Эржике? (И, поскольку Ковач не отвечает и на этот вопрос, с удивлением смотрит на него.) Уж не случилась ли с ней какая беда?
Ковач горестно вздыхает.
Бога ради, скажите, что произошло?
Ф е р е н ц К о в а ч (сдерживая рыдания). Беда… страшная беда, господин учитель… Ферко… (Плачет.)
У ч и т е л ь (хватает его за плечи). Что случилось?! Возьмите же себя в руки, ведь вы мужчина. Говорите.
Ф е р е н ц К о в а ч (пересилив себя, прерывисто). Господин учитель, прошу вас… зайдите, пожалуйста… Ферко очень плохо… Он все вас поминает… Будьте так добры, придите… сделайте что-нибудь… ему очень плохо… прошу вас, загляните… авось ему полегчает…
У ч и т е л ь (настойчиво). Да что случилось? Скажите толком, что случилось.
Ф е р е н ц К о в а ч. Я не знаю… я всю неделю работал на току при молотилке… А тут вдруг меня вызвали домой… Он там лежит… в беспамятстве… бредит… господина учителя поминает… Вы всегда изволили говорить, дескать, из Ферко толк выйдет… а я и не знаю, что теперь будет…
У ч и т е л ь (почти кричит). Но что же с ним? Доктор у него был?
Ф е р е н ц К о в а ч. Не знаю… Я только что пришел домой… работал… деньги нужны, чтоб семье жить… чтобы хлебом были сыты… И Ферко… Не знаю, что будет… заражение крови, говорят… заражение крови… его привезли с хутора уже больным… Зачем я только его отдал? За что ж у нас такая горькая доля? Сделайте одолжение, придите… Сделайте, пожалуйста, что-нибудь, господин учитель.
У ч и т е л ь (настороженно). Где служил Ферко, у кого?
Ф е р е н ц К о в а ч. У Хорватов… я отдал его в пастухи… Гусей пасти — чтоб ему же одежку справить… Придите, пожалуйста… сделайте хоть что-нибудь…
У ч и т е л ь (медлит, затем, словно решившись на что-то, идет к двери). Пошли!
Ф е р е н ц К о в а ч (идет вслед за ним). Пожалуйста, сделайте что-нибудь… Вы ведь всегда говорили, что Ферко в люди выйдет… Прошу вас…
Оба выходят.
Некоторое время сцена пуста.
Б а л о г н е.
Входит Б а л о г н е, прибирает в комнате. Спустя какое-то время тишина нарушается неясным шумом голосов. Вначале ничего невозможно понять, но, по мере приближения шума, можно разобрать голос, женщины, истерично выкрикивающей: «Где мой муж? Ой, сыночек мой… Ферко…» За дверью сильный шум. Балогне спешит к дверям, но в это время входят люди.