У ч и т е л ь. Я говорю не о какой-то помехе. Речь идет не о том, чтобы упрашивать и пытаться подкупить их. Я знаю их как свои пять пальцев и уверен — они ждут не этого. Они уже ни на что не рассчитывают и ничего от нас не хотят. В своей вражде они как бы находят выход той горечи и отчаянию, которые их охватывают в этой тяжелой жизни. Они верят — и об этом они шепчут друг другу, — что у них есть основания питать эту вражду, и эта уверенность дает им силы переносит все тяготы судьбы, иначе жизнь стала бы для них невыносимой.
Х о р в а т. Значит, я должен позволить запятнать свое имя, терпеть, когда меня называют убийцей…
У ч и т е л ь. Я не о том. Я просто хотел объяснить, каково положение, с которым нам пришлось столкнуться. Если мы будем действовать не по-доброму, а принуждением и угрозами, если станем давать отпор этим толкам, то еще больше обострим обстановку и дадим новую пищу для разжигания ненависти.
Х о р в а т (с иронией). Но коль скоро им этак легче живется… Ведь вы же сами только что изволили сказать, господин учи… ты только что говорил…
У ч и т е л ь. Я знаю и лучший способ, чтоб им легче жилось. Надо пытаться облегчить, улучшить их жизнь. Враждой ничего не добьешься. Доброжелательностью, сочувствием — многого.
Х о р в а т (нетерпеливо махнув рукой). Я не собираюсь дискутировать на этот счет. Все это меня не интересует. Меня волнует только одно — чтоб тот, кого я принимаю в свою семью, не потворствовал людям, строящим козни против меня.
Стук в дверь, затем она медленно открывается и входит Б а л о г н е, а за ней К о в а ч н е. Ковачне тихо здоровается; заметив Хорвата, начинает волноваться.
Т е ж е, Б а л о г н е, К о в а ч н е.
Б а л о г н е (показывая пальцем на Ковачне). Она встретилась мне по дороге, сюда шла.
Ковачне застенчиво жмется, в ее глазах испуг и неприязнь.
Х о р в а т (кричит Ковачне). Что это за гнусные сплетни вы тут распускаете, а? Смотрите, как бы вам не нарваться на неприятность…
У ч и т е л ь (прерывая его, Ковачне и Балогне). Выйдите, пожалуйста, и подождите меня там.
Ж е н щ и н ы выходят в другую комнату.
У ч и т е л ь, Х о р в а т.
У ч и т е л ь (выждав, когда за женщинами закрылась дверь, твердо и решительно Хорвату). Подобное грубое обхождение с людьми недопустимо.
Х о р в а т. Это еще что? Может, я должен просить прощения? Или броситься перед ними на колени?
У ч и т е л ь. Я пригласил эту женщину к себе и хочу с ней поговорить.
Х о р в а т (вспылив). Значит, я могу катиться к чертовой матери?! Разве я меньше значу, чем эта… паскудная баба… эта убогая нищенка? Ну да ладно, мы еще об этом потолкуем! (Выходит, с яростью захлопывая за собой дверь.)
У ч и т е л ь (выждав некоторое время, подходит к двери, за которой скрылись женщины). Заходите, пожалуйста!
У ч и т е л ь, К о в а ч н е, Б а л о г н е.
Входит одна К о в а ч н е. Сделав несколько шагов, останавливается.
У ч и т е л ь (выждав минуту, громко). Тетя Мари, вы тоже идите сюда.
Входит Б а л о г н е, на ее лице испуг.
Присядьте, Ковачне. И вы, тетя Мари, садитесь, если желаете.
Ковачне робко садится на край стула, а Балогне продолжает стоять и во время разговора учителя с Ковачне незаметно бочком приближается к двери, собираясь в удобный момент выскользнуть из комнаты.
Послушайте, Ковачне, вы, должно быть, хорошо знаете, зачем я вас пригласил. Давайте поговорим как друзья, откровенно. Вы знаете, я всегда был другом вашей семьи, вы ведь убеждены в этом, не правда ли? (Выжидательно смотрит на женщину, но та, опустив глаза, по-прежнему молча смотрит в пол.) Я знаю, вы с мужем обвиняете Хорвата в смерти Ферко, верно?
Ковачне, не поднимая глаз, продолжает молчать.
У ч и т е л ь. Ответьте мне, Ковачне, в чем вы обвиняете Хорвата? Расскажите все начистоту, не бойтесь, ничего вам за это не будет. Я никогда не дам вас в обиду. Поверьте, я не собираюсь кого-то судить за это, просто хочу разобраться. Отвечайте же, прошу вас.