М а й о р. Браво. Ваша дочь не лишена сообразительности.
М а р и ш к а. Приятно слышать… (Мужу.) Надвинь каску, Лайош.
Т о о т (обиженно). Но, господин майор, по уставу каска должна быть надета на голову так, чтобы по отношению к вертикальной прямой образовался угол в девяносто градусов. Кто видел пожарника в каске, надвинутой на глаза? Главное, что скажут люди? Уж вам-то хорошо известно, уважаемый господин майор, что я должен поддерживать свой авторитет. Кто будет слушаться начальника пожарной команды, который носит каску, как пьяный извозчик? Я уж не говорю о том, что, если я надвину каску на глаза, мне придется ползти домой на четвереньках.
А г и к а (в ужасе). На четвереньках?
М а й о р. О том, чтобы вы ползли на четвереньках, не может быть и речи. Я даже не хочу об этом слушать. Я же вам сказал: не обращайте на меня внимания, я — воздух. Если я вас стесняю — я уеду.
М а р и ш к а (в испуге). Ты слышал, милый Лайош? Вдруг он возьмет и уедет?
Т о о т (вздохнув). Что же я могу сделать?
М а р и ш к а. Что ты говоришь?.. Ты думаешь только о себе!
Тоот вздыхает.
Вспомни о нашем сыне, вспомни о лютых русских морозах, о вьюгах… О мой бедный сынок!
Все смотрят на Тоота, который после колебаний надвигает каску на глаза.
Т о о т. Вот так?
М а й о р. Превосходно. Лучше и не придумаешь.
А г и к а. Такого папы, как мой папа, нет ни у кого на свете.
М а р и ш к а. А знаешь, Лайош, так, пожалуй, даже красивее.
А г и к а. Конечно, красивее.
М а р и ш к а (прижимаясь к мужу). Вот видишь, видишь, милый Лайош, немного терпения — и можно сотворить чудо.
М а й о р (озабоченно). Но, может быть, вам так неудобно, господин Тоот? Вы хорошо видите? Если вам неудобно…
Т о о т. Очень удобно, уважаемый господин майор.
М а й о р. Ну тогда я спокоен… Можем идти?
М а р и ш к а. Конечно. Вот сюда, пожалуйста.
М а й о р (идет, вдруг останавливается). Это что за дорога? Она не простреливается противником? (Опомнившись.) Не могу привыкнуть к мысли, что я в тылу. (Делает несколько шагов и останавливается.) И все-таки не лишне нам немножко рассредоточиться. (Тоном приказа.) Дистанция — пять шагов. В цепь — стройся! Господин Тоот! Агика! (Расставляет всех.) Цепь, вперед — арш!
Тооты движутся в полном недоумении.
(Испугавшись чего-то.) Воздух! Ложись! (Падает на землю.)
Тооты в недоумении сбиваются в кучу, оглядываются. Майор засыпает и начинает храпеть. Тооты переглядываются. Все молча стоят над спящим майором.
М а р и ш к а. Сделай же наконец что-нибудь, мой дорогой Лайош.
Т о о т. Что я могу сделать?
Тоот поднимает майора на руки. Маришка и Агика берут чемодан майора. Все направляются к дому.
А г и к а. Офицер! Офицер! Офицер! (Уходит.)
Гаснет свет.
Застекленная веранда в доме Тоотов. Слева — дверь в комнату майора. А г и к а старательно чистит офицерские сапоги. М а р и ш к а гладит мундир. Здесь же Т о о т и двое гостей — соседка Г и з и и Т о м а й и, местный священник. Разговор идет полушепотом, так как майор спит.
А г и к а (на цыпочках подходит к двери и смотрит в замочную скважину). Спит. Все еще на левом боку.
С в я щ е н н и к. Это вредно, но что мы можем поделать?
Г и з и (отталкивая Агику). Разрешите. (Припала к щели.) Дайте один разочек взглянуть…
Т о о т. Пожалуйста, мадам.
А г и к а. Видно только его левую ногу, да и то не совсем.
Г и з и. Мне и этого достаточно. (Заглядывает в щель, взволнованно.) Грандиозно. Он великолепен! (Снова заглядывает.) Боже мой, он повернулся.
С в я щ е н н и к. И правильно сделал. Не будет так давить на сердце.
М а р и ш к а. Слава тебе господи!
Г и з и (отходя от двери). Боже мой, зачем я это делаю. (Священнику.) Одно расстройство: сегодня — сборщики смолы, завтра — сборщики смолы. И так проходит вся жизнь. (Вздох.) Разве грешно, ваше преосвященство, желать большего?
С в я щ е н н и к. Не знаю, что и ответить, дитя мое… Но в твоих словах есть доля истины.