Т о о т (подумав). Было бы хорошо, ох как хорошо, отец мой… Но боюсь, бес совсем меня одолеет, если я ему уступлю.
С в я щ е н н и к. Видишь, сын мой, ты умный человек… Чем же тебе помочь? Идет война, газеты пишут, что победа наша близка, а мы все боимся чего-то… Да что там говорить! Возьми себя в руки, подумай, что тебя гнетет?
Т о о т. Три вещи гнетут меня, святой отец.
С в я щ е н н и к. Говори.
Т о о т. Во-первых, майор требует, чтобы я носил каску, надвинув ее на глаза.
С в я щ е н н и к. Дальше, дальше.
Т о о т. Во-вторых… я люблю иногда так потянуться, чтобы хрустнули косточки, и простонать: «Ох, мама-мамочка»…
С в я щ е н н и к (раздраженно). Еще что?
Т о о т. Он мне это запрещает. И, в-третьих, он требует, чтобы я держал во рту карманный фонарик, дабы не зевать.
С в я щ е н н и к. Вон оно что… (Зло.) Большой фонарик?
Т о о т. Не очень. Так, с куриное яйцо.
С в я щ е н н и к. Гм… И его надо проглотить?
Т о о т. Ни в коем случае. Только сосать, как постный сахар.
С в я щ е н н и к. И это все, что тебя беспокоит? (Возмущенно.) Все твои неприятности?! (К двери.) Зайди, Маришка!
М а р и ш к а входит.
Жаль, не слышала! Ты издеваешься надо мной, сын мой! В мире идет война, гибнут люди, матери оплакивают своих сыновей. А он приходит ко мне со своими мизерными жалобами! Вместо того чтобы воздать хвалу отцу небесному за то, что он привел к вам в дом командира вашего сына, находящегося на фронте… О боже! Уведи его! Видеть не хочу!
Т о о т во время этой проповеди незаметно вылезает в окно.
М а р и ш к а. Что же мне с ним делать?
С в я щ е н н и к. Ему нужен не я, не бог, а психиатр…
М а р и ш к а. Правда ваша… Поведу-ка я его к профессору Киприани…
С в я щ е н н и к. Да, это известный врач.
М а р и ш к а (не замечая исчезновения Тоота). Поблагодари святого отца, милый Лайош!
С в я щ е н н и к (тоже не замечая исчезновения Тоота). Иди с богом, сын мой. Изгони из своего сердца злого беса!
М а р и ш к а. Золотые слова. И упрямство свое изгони!
С в я щ е н н и к. Постись — и обретешь покой! Идет война, сын мой, все мы страдаем. Ступай!
М а р и ш к а (в дверях). Пойдем, мой милый Лайош! (Уходит.)
С в я щ е н н и к (один). Господи, ты, видящий сердца людей, ты один ведаешь, с каким удовольствием я сам спрятался бы куда-нибудь.
Кабинет профессора Киприани.
М а р и ш к а, Т о о т и К и п р и а н и.
К и п р и а н и (показывает сигарету). Что это?
Тоот молчит.
(Показывая на подсвечник.) Что это?
Тоот молчит.
(Снимает с ноги туфлю.) Что это?
Т о о т (после паузы). Не знаю.
М а р и ш к а. Ох, Лайош! Господин профессор, он сейчас плохо соображает…
К и п р и а н и (машет Маришке). Помолчите. (Тооту.) Посмотрите хорошо, что это?
Т о о т. Флейта?
М а р и ш к а. О боже… (Ломает пальцы.)
К и п р и а н и. Вы помолчите, мадам. (Тооту.) Правильно, флейта. Покажите пальцем, где потолок?
Т о о т. Не знаю.
К и п р и а н и. Отлично! А теперь, милый Тоот, скажите, вы женщина или мужчина?
Тоот уставился в одну точку.
Или ни то ни се?
Т о о т (радостно). Ни то ни се!
М а р и ш к а. Лайош, что ты говоришь!
К и п р и а н и. Что вы беспокоитесь, мадам? Все в порядке. (Тооту.) А если вы ни то ни се, можно вас облить кипятком?
Т о о т. Нет.
К и п р и а н и. Примите мои поздравления, мадам, ваш муж абсолютно здоров.
М а р и ш к а. Как вы можете так говорить, профессор? Он только что туфлю назвал флейтой. Он уверяет, что в мозгу у него какая-то стена.
К и п р и а н и (заинтересованно). Стена? Любопытно. Какая стена? Глухая?
Т о о т (подумав). Да. Только в нескольких местах с дырками.
К и п р и а н и. Гм… (Задумался.) Интересно, у меня в мозгу тоже стена, и она все время падает.
Т о о т. И у меня тоже.
К и п р и а н и (смеется). Вы — молодец! Стену подоприте распорками — и все будет в порядке. Что касается вашего здоровья, то вы вполне здоровы. Можете спокойно идти домой.