Электра молчит.
Х р и с о т е м и д а. Теперь ты молчишь? И не скажешь: что может царь со мною сделать?
Э л е к т р а. Мне нужно жить, пусть осквернят, обесчестят, затопчут в грязь. Мне нужно жить, хотя бы в муках. И я буду жить, пока не выполню свой долг.
Х р и с о т е м и д а. Опомнись, Электра, прошло пятнадцать лет с тех пор, как убили нашего отца.
Э л е к т р а. Пусть хоть сто пятьдесят. Время не загладит преступления. Преступление искупит только возмездие.
Х р и с о т е м и д а. Агамемнон мертв, черви давно съели его тело. А ты живешь, и тело твое розово. Какой же закон повелевает, чтобы живой пожертвовал собой ради покойного?
Х о р. Какой закон повелевает, о Электра, чтобы ты розовую плоть пожертвовала ради истлевшего скелета?
Э л е к т р а. Я не видела, как наша мать на него в бане сеть накинула. Не слышала я крика, когда Эгист пронзил его своим трезубцем. Но с тех пор я не сплю ночами, я не хочу спать. Не отдыхаю днем, мне не нужно отдыха.
Х р и с о т е м и д а. Забудь, Электра.
Э л е к т р а. Черви выели ему глаза, но взгляд остался. Черви сгрызли ему горло, но крик остался.
Х р и с о т е м и д а. Хоть один раз вечером ты ляг в постель и не думай о нем. Хоть одним утром проснись, и пусть день будет твой, а не его, Агамемнона.
Э л е к т р а. Я вам не уподоблюсь. Я не забуду. Я не надену белую тунику, пока не выполню свой долг.
Х р и с о т е м и д а. Так вся жизнь пройдет, Электра.
Э л е к т р а. Значит, у меня не будет возлюбленного, и я не буду целовать своего ребенка. Высохнут мои руки, лицо покроется морщинами, обвиснут груди, но я не сниму траур, пока не закончу дела своего.
Х р и с о т е м и д а. Какие могут быть дела у человека? Он просто должен быть счастливым.
Х о р. Это очень тонкий вопрос, девушки: чем заняться человеку, покуда он живет?
Х р и с о т е м и д а. Знаешь ли ты, как радостно проснуться и увидеть свое смеющееся дитя в колыбели? А вечером, на брачном ложе, когда супруг твой смотрит на тебя, и ты глядишь на него, и не можешь наглядеться, и ваши желания близки?
Э л е к т р а. А помнишь, ты упрашивала мать солгать, будто ночь ты провела у нас? Разве и тогда радовал тебя твой супруг? А помнишь, ты рвала на себе волосы, ты не хотела больше детей, ты желала сохранить стройность!
Х р и с о т е м и д а. Тебе этого не понять. Тут будто сходишь с ума. Потом рождается ребенок, и радуешься ему. Любишь кого-то, и этому рада. А потом проходит любовь, и радуешься, что у тебя славный муж.
Э л е к т р а. Если бы я полюбила, я любила бы только его, только его одного. Радость всегда была бы мне радостью. А дурное всегда было бы плохо, и оно мне ни к чему.
Х р и с о т е м и д а. Ты где живешь, Электра? В каком царстве мечты?
Э л е к т р а. А как же ты живешь? В каком же мире лжи?
Х р и с о т е м и д а. Неужели ты думаешь, есть люди, что не лгут? Покажи хоть одного человека.
Х о р. Да-да, Электра, хоть одного-единственного.
Х р и с о т е м и д а. Пока люди молоды, им кажется, они могут жить как хотят. А потом, когда молоко на губах обсохнет, начинают понимать: жить надо так, как можно.
Х о р. Слышишь, царская дочь? Не жизнь следует подгонять под законы, а законы приспосабливать для жизни.
Х р и с о т е м и д а. Ты думаешь, мне не горько, что чужой восседает на троне? Что Клитемнестра больше родных детей любит своего властелина, у которого руки в крови? И все равно, пойми, Электра, мир праху усопших, а живые должны наслаждаться жизнью. Прегрешение не требует отмщения, прегрешение надо забыть. Забытое более не существует и не тревожит ничье спокойствие.
Х о р. Прегрешение не требует отмщения. Прегрешение надо забыть. Забытое более не существует и не тревожит ничье спокойствие.
Э л е к т р а. Если мы забудем, что Агамемнона убили, тогда уж всякое может случиться. Тогда и солнце, может, завтра не встанет. И человек может превратиться в любую тварь. А то, может, возьмут и сожгут людей всех, как поленья. Не понимаешь, Хрисотемида? Если преступление не повлечет возмездия, значит, нет больше законов, есть только ложь. А если уж беззаконие — то мир больше не мир, а человек не человек.
Х о р. Если преступление не повлечет возмездия, законов больше нет, есть только ложь. А если беззаконие — то мир не мир, и человек не человек.
Э л е к т р а. Ложь поразила весь город, словно чума. Вы живете, будто ничего не случилось, будто не убила нашего отца его собственная жена. Как будто вам неведомо, что руки у правителя обагрены кровью. О Хрисотемида, все вы погрязли во лжи, и вы лжете с утра до вечера, вы лжете своим детям и матерям, своим возлюбленным, вы лжете стенам и животным, вы и траву оболжете, скажете — она красная, а небо у вас зеленое, радость вы выдаете за скверну, а прекрасное — за грех. Ах, Хрисотемида, вы лжете и без всякой нужды, ибо ложь у вас уже в крови.