Ш а й б а н. Меня больше огорчит, если мы не установим истину.
Д ю к и ч. С чего начнем?
Ш а й б а н. С того момента, когда мы получили приказ о переходе границы.
Ф о р и ш. Давайте вынесем стулья. Здесь стоял только один стол.
Фориш, Можар, Редецки, Холло, Петранек сдвигают в один ряд стулья.
Б о д а к и (подходит к воротам кладбища и, постояв некоторое время в раздумье, возвращается). Нет. Раз уж мы решили воспроизвести события того дня, то, пожалуй, следует начать не с этого. Можно пропустить только утреннюю перекличку.
Ш а й б а н. Итак?
Б о д а к и. Можар стоял вон там на посту.
М о ж а р. Верно!
Б о д а к и (Шайбану). Дайте ваш зонтик. (Достает из кармана веревку и привязывает ее к зонту, затем передает Можару.) Держи, это твой автомат.
М о ж а р (вешает его на шею, взбирается на стол). У меня был бинокль.
Ф о р и ш. Считай, что он у тебя есть.
Можар подносит руки к глазам и словно бы осматривает в бинокль окрестность.
Б о д а к и. Я ел колбасу с хлебом. (Подходит к столу, осматривается.) Да, нас было двое. Остальные пусть отойдут в сторону.
Ф о р и ш выходит, остальные садятся в стороне на стулья.
Можно?
Ш а й б а н (хлопает в ладоши). Внимание! Начали!
М о ж а р. А если собьемся?
А л м е р и. Мы поможем, не беспокойся.
Б о д а к и. Что ты видишь?
М о ж а р (продолжает смотреть в «бинокль»). Кажется, будто немцев стало поменьше.
Б о д а к и. А наших?
М о ж а р. Наших много. Если не ошибаюсь, пограничники уходят за кордон.
Б о д а к и. А гражданские тоже есть?
М о ж а р. И этих хватает.
Б о д а к и. И тут ты сказал какую-то несусветную чепуху.
М о ж а р. Вскрыли вены страны, она истекает кровью.
Б о д а к и. Где же мы с тобой впервые встретились?
М о ж а р. Под Старым Осколом{182}.
Б о д а к и. Верно. Ты и там все сокрушался — дескать, мадьяры истекают кровью, как распятый на кресте Иисус Христос! Мы, мол, своими костями вымостим дорогу домой!
М о ж а р. Разве я был не прав?
Б о д а к и (гневно). Ты драпал две тыщи километров. Всю дорогу над головой жужжали пули. Сколько пар ботинок ты разбил от Старого Оскола до этого вот места? Три? Четыре? И ты только и знал, что скулил, как побитая собака!
Со стороны кладбища идет Ш а й б а н.
Б о д а к и (подходит к нему). Господин капитан, имею честь доложить.
Ш а й б а н. Уходят за кордон?
Б о д а к и. Так точно.
Ш а й б а н. Что ж. Придется дождаться приказа. (Уходит.)
Б о д а к и (со злостью хлопает кулаком по столу). Черт возьми! Да, именно так я тогда сказал.
М о ж а р (смотрит в «бинокль»). Молокососов гонят. Левенте{183}.
Бодаки молчит.
Что с нами будет, господин капрал?
Б о д а к и. Заткнись!
М о ж а р. А нет ли возможности получить новые штаны?
Б о д а к и. А в чем дело?
М о ж а р. Совсем прохудились. Стоит сесть на землю, так сразу же на заднице все отпечатывается!
Б о д а к и. Приходи в полдень.
Входит Ф о р и ш, у него на рукаве нилашистская повязка, приветствует взмахом руки.
М о ж а р. Чего это ты размахиваешь руками?
Ф о р и ш. Я нилашист.
Р е д е ц к и (с места). Он пришел позже. После получения радиограммы!
Б о д а к и. Не путай. (Форишу.) Ты пришел вовремя. Ну, начинай.
Ф о р и ш (делает шаг вперед). Я хотел бы знать, как долго вы намерены удерживать село?
Б о д а к и. А тебе что за дело?
Ф о р и ш. Там еще не вывезены дна интендантских склада.
Б о д а к и. А что в них?
Ф о р и ш. Всякая всячина.
Б о д а к и. Не стесняйся, говори.
Ф о р и ш. Мясо, сало, салями, много жиров. Консервы тоже, мука, сахар, чай, всякие пряности. Кроме этого, есть еще много рулонов сукна, полотна, хромовой кожи, наконец, сигареты, ром.
Можар присвистнул.
Б о д а к и. А тебя не спрашивают.
Ф о р и ш. Вам тоже перепадет, если вы до полудня будете нас прикрывать. К тому времени мы успеем погрузиться. Окружной комендант велел передать, что и солдатам выплатим двойное жалованье.