(Плачет. Кончив петь, оглядывается и вдруг мягко и с некоторой гордостью.) Надо бы снова написать что-нибудь на стене. Пусть узнают, что мы жили здесь…
Снаружи слышен шум, топот ног.
В и к т о р (обняв Юлию за плечи). Идемте!
Т е ж е и Х е н к е р.
Входит Х е н к е р, на нем форма капитана СС, позади него с о л д а т.
Х е н к е р. Я вам не помешал? (Обернувшись, отдает приказ.) Двое остаются здесь, остальные — марш на чердак! (Юлии.) Простите за неожиданный визит. Ничего не поделаешь, служба! (Пришедшему с ним солдату.) Ты обойдешь тут все. В ванной, если память мне не изменяет, имеются потайные стенные шкафы. Обыщи всю квартиру!
С о л д а т уходит.
(Фривольно, с явным желанием развлечь даму.) Дезертиры с особым пристрастием прячутся за дамскими нижними юбками. Нередко мы пристреливаем их в ящиках для грязного белья. Им свойственны извращенные вкусы.
Ю л и я. Кого вы теперь разыскиваете?
Х е н к е р. Трех типов. Утром они околачивались возле Цепного моста{34}, а теперь их видели здесь, в этом районе. Проверить их документы так и не удалось… Кстати, что с вашим дражайшим супругом?
Ю л и я. Он на военной службе.
Х е н к е р. Браво! (Подходит к ней, ближе.) Неужели вы меня боитесь?
В и к т о р. Мы как раз собрались уходить.
Х е н к е р. Кто вы такой? (Жестом показывает, чтобы Виктор предъявил документы.)
В и к т о р (спокойно). Я эксперт-ювелир. Меняю серебро на золото, золото на брильянты, их легче упаковать или припрятать.
Х е н к е р (пристально смотрит на него). Вот это, пожалуй, меня может заинтересовать.
В и к т о р. Я рассчитываю на нашу сговорчивость и готовность пойти на сделку. Речь идет о солидной партии драгоценностей.
Х е н к е р. Приложу все старания.
В и к т о р (Юлии). Нам пора идти. (Пропускает вперед Юлию, делает движение, словно хочет пойти за ней, но возвращается, опускает воротник куртки и снова превращается в Виктора послевоенного времени. Подходит к критику и устало опускается на свой узел.) Вот как все происходило при моем последнем посещении этой квартиры.
Хенкер застывает, словно восковая фигура, на лице у него полугримаса, полуулыбка, в руке — визитная карточка Виктора.
К р и т и к. Дальше! Что было дальше?
В и к т о р. Не знаю. Меня уже здесь не было, я ушел.
К р и т и к (указывая на Хенкера). А меня все-таки крайне занимает, не было ли обнаружено при обыске что-нибудь интересное: письма, дневники? Не мог бы нам об этом поведать тот пресловутый капитан?
В и к т о р. После войны его казнили как военного преступника… В живых не осталось ни одного очевидца, кто мог бы рассказать, что здесь произошло.
С о л д а т (появляясь, зычным голосом). Поэт встретился со своей женой! Я тому живой свидетель.
К р и т и к. Все ясно… Типичный случай рождения живой легенды.
С о л д а т. Поэт вернулся домой и встретился…
К р и т и к (перебивает его). Вот оно, классическое проявление народной фантазии! По крайней мере сотня очевидцев утверждали, что видели Петёфи после его гибели. Они клялись, что видели его собственными глазами.
С о л д а т. Поэт вернулся домой и встретился со своей супругой. Я готов подтвердить под присягой, что именно так и было. (Отдает честь Хенкеру.) Осмелюсь доложить — ничего подозрительного я не обнаружил.
Х е н к е р (выходит из состояния неподвижности, начинает насвистывать; как бы вскользь). А что ты вообще обнаружил?
С о л д а т. Тут все пусто, и гардеробы, и чуланы.
Х е н к е р. Голодранцы! Я заберу солдат и проверю соседний дом, а ты оставайся тут.
С о л д а т. Слушаюсь.
Х е н к е р. При первом же подозрительном шорохе открывай огонь. (Уходит.)
С о л д а т, затем Б а л и н т и д е з е р т и р.