— Нет, нет, — возразил масса Джо. — Ему нужна шелковая, вроде той, что я надеваю в церковь по воскресеньям.
— Сколько она потянет, Джо? — спросил Бредда.
— Не знаю, какие цены сейчас, — вздохнул Джо. — Весь мой хороший одежда я привез с собой из Штатов. А там такая рубашка стоила четырнадцать долларов.
— Подумать только — четырнадцать долларов! — вскричал Тата. — Четыре фунта! Да этого на всю поездку хватит!
— Я не утверждаю, что рубашка для Джонни должна стоить столько же, — важно заявил масса Джо. — Я лишь сообщаю вам, сколько стоила моя.
— Разве обязательно нужна белая шелковая рубашка? А из такой материи, из какой женщины шьют себе платья, те, что носят по праздникам в церковь? — спросил Уоссенли.
— Кто ее знает, — ответил Тата, — может, и подойдет.
— Послушайте, мы, мужчины, ничего в этом не понимаем. Хорошо бы посоветоваться с женщиной, — предложил лавочник.
— Но к кому обратиться? — проворчал Тата. — Если мы хотим, чтобы из этого что-нибудь получилось, все приготовления надо держать в тайне, вы же знаете, у женщин рты никогда не закрываются. Септи, — обратился он к участнику высокого собрания, сидевшему справа от него, — я думаю, теперь твоя ошередь.
Септи заказал выпивку для всех, и некоторое время заговорщики глубокомысленно тянули из своих стаканов.
— Итак, мы говорили… — начал было Адолфес Уоссенли, но тут же умолк и удивленно воскликнул: — Черт! Хотел бы я знать, что это с мисс Дорис? Она мчится по дороге, словно ей насыпали перцу под хвост.
Остальные высунулись в дверь и в окно, рассматривая бегущую женщину и размышляя, куда бы она могла направляться.
— Гм-гм, любопытно, кто это рассердил ее, — соображал Тата. — По всему видно: кому-то сейчас крепко достанется. Эй, Джо, да уж не по твою ли она душу? Она идет сюда!
— Не может быть, — удивился масса Джо. — На этой неделе она только раза два заходила ко мне за покупками. Вот еще позавчера…
Дальнейшая дискуссия была прервана появлением леди. Она остановилась в дверях.
— Тата, — произнесла она, — я хотела бы знать, когда-нибудь я или мой сынишка беспокоили тебя?
— О… нет, мисс Дорис, — запинаясь, отвечал старикан.
— Тогда объясни-ка мне, — продолжала она, — с чего это ты вдруг надумал дать Джонни пенни вчера вечером. Наглость какая! Он у тебя просил, что ли?
— Что ты, что ты, вовсе нет, — запротестовал старик. — Я увидел, как малшуган зашел в лавку к Линь Пао, подозвал его и спросил, правду ли говорят, будто он полушил первую премию. Он ответил: правду. Вот тогда я и объяснил ему, что это большая шесть для нашего округа и дал малшику пенни, чтобы он купил себе конфет.
— Пойми ты, пожалуйста, раз и навсегда, — заявила мисс Дорис, — когда Джонни захочется конфет, он должен прийти и сказать об этом мне. Мы хоть и бедные, но не нищие. Вот, возьми свои деньги.
Она протянула пенни, но он отвел ее руку.
— Послушай, Дорис, — возразил Тата, — ты не права. Я дал малшику пенни от чистого сердца и не могу взять назад. Верни ему монету, вреда от этого не будет.
— Не хочешь добром взять, тогда гляди, — она швырнула монету на пол. — Вы, мужчины, только и знаете, что торчать здесь, болтать, пить ром да резаться в шашки, домино или в карты. Как будто ни у кого из вас нет собственного двора и заняться нечем. Вам бы совсем поселиться в этой лавке!
И она ушла так же стремительно, как и появилась.
— Ну и досталось тебе, Тата! — усмехнулся масса Джо.
— Уф-ф! — проворчал тот. — Что за языки у этих баб! Но у меня появилась одна интересная мысль, когда она сказала про карты.
— Какая? — спросили приятели с любопытством.
— Давайте спросим у любой женщины, которая будет проходить мимо, сколько стоят хорошая рубашка и штаны для малшика. Скажем ей, что мы поспорили между собой, — хитро улыбаясь, предложил Тата.
Им не пришлось долго ждать. Минут через десять на горизонте появилась мисс Джини. Та самая, что крутила с Оби Тьюла.
— Доброе утро, мисс Джини. Как поживает масса Оби, мэм? — осведомился Тата самым любезным тоном.
— Спасибо, хорошо, — ответила она кратко.
— Пожалуйста, задержитесь на минутошку, мисс Джини. Прошу вас, сделайте одолжение, мэм, — попросил он.— Видите ли, дело в том, что мы тут поспорили, сколько стоят хорошая рубашка и штаны для малшика вроде моего внука Натаниела. Мы заклюшили пари. Бредда говорит одно, Долфес — другое.
— Какую рубашку и какие штаны вы собираетесь покупать? — поинтересовалась леди.
— Самые лучшие, мисс Джини, такие, в которых он мог бы предстать перед губернатором, если понадобится.
— Так. Рубашка из хорошего материала, включая шитье и все остальное, стоит не больше десяти шиллингов. А штаны — не больше пятнадцати. Впрочем, может обойтись и дешевле, — объяснила она.
— Ты проиграл, Долфес, — обрадовался мистер Уолкер.
— Спасибо, мисс Джини. Благодарю вас, мэм, — крикнул Тата вслед даме, фыркнувшей в знак великого презрения ко всем бездельникам, околачивающимся в лавках.
— Двадцать пять шиллингов. Это не так страшно, — заметил масса Джо. — Но как мы заставлять ее взять эти деньги?
— Вот что я предлагаю, — сказал Уолкер. — Надо сказать всем, у кого есть ребятишки, чтоб они покупали конфеты в субботу вечером только у мисс Дорис. Конечно, этого недостаточно, но все-таки кое-что.
— Можно договориться с другими женщинами, которые продают конфеты, чтобы по субботам они «заболевали». Пусть она одна торгует.
— Ты даже представить себе не можешь, что будет, если секрет раскроется, — возразил Тата.
— Я думаю, мы должны решиться на это, — заключил Септи.
— Но как объявить женщинам? — спросил Тата. — Не ходить же по дворам.
— Ха, вот это как раз просто, — заметил масса Джо и громко крикнул: — Линь Пао! Линь Пао!
Из своей лавки вышел китаец.
— Ты звал? — спросил он.
— Да. Пожалуйста, подойди поближе, — попросил масса Джо.
Башмаки на деревянных подметках застучали по ступенькам крыльца, а потом по каменной мостовой.
— Ну. Что у вас случилось? — поинтересовался он.
Масса Джо быстро ввел китайца в курс дела, закончив свою речь так:
— Так вот, я просит тебя говорить об этом каждому, кто приходит в твой лавка. Не забудь рассказать также Вэнь Хану. Попроси и его помочь.
— Да-да, — с жаром подхватил Линь Пао. — Моя знает, он согласится. Хорошо. Моя пойдет и скажет ребятишкам, что они все должны купить у мисс Дорис конфет на два шиллинга. Хорошо!
Он возвратился к себе в лавку и скоро завел оживленный разговор со своим соотечественником, чей магазинчик находился метрах в восьмидесяти вверх по дороге. Когда беседа завершилась, Линь крикнул массе Джо: «Вэнь Хан сказал „да“. Полядок!»
Теперь нужно было устроить так, чтобы в течение оставшихся до поездки мальчика пяти недель женщины, торгующие сладостями, «заболевали» каждый субботний вечер.
— Я думаю, — сказал Тата, — завтра после службы мы поодиночке потолкуем с каждой из них. Масса Джо, не мог бы ты поговорить с твоей соседкой мисс Сюзан?
— Конечно, могу, — охотно согласился Джо.
Когда все проблемы были решены и роли распределены, старик сказал:
— Ну, я пойду домой поесть. Возвращусь попозже — узнать, как дела. А вы?
Они выпили по последней, чтобы закрепить соглашение, и вскоре масса Джо остался один в своей лавке.
Вечером все опять сошлись на обычном месте. Время от времени кто-нибудь из них ненадолго исчезал в толпе, заполнившей деревенскую площадь, и возвращался с утешительным сообщением. Мисс Дорис была в восторге от того, что ее изделия пользуются такой необычайной популярностью. Когда пришло время расходиться, Тата, допивая последнюю порцию рома, с удовлетворением отметил:
— Пока все хорошо. Будем надеяться, так пойдет и дальше.
А тем временем у себя дома мисс Дорис подсчитывала выручку.
— Джонни, — обратилась она к сыну, — мы славно поторговали сегодня. Я быстро все распродала. На следующей неделе надо будет приготовить побольше конфет. Может, бог даст, в конце концов ты сможешь поехать за премией.