И тут в немецком городке, недалеко от Дрездена, произошел случай, который стал особой страничкой в биографии лейтенанта Слепухи.
Танковая рота, которой он уже тогда командовал, прорвалась в этот город не с востока, а с запада, ударив в тыл укреплениям противника. Вражеские части прикрытия бежали, не успев зажечь здания. Все же некоторые дома полыхали, подожженные уже издали снарядами.
Остановив из осторожности свои машины на перекрестке, Дмитрий Слепуха вышел из башни, чтобы ориентироваться. Черный дым полз по желобам улиц. Кругом было совершенно безлюдно. Кое-где из окон, с балконов свисали белые простыни. Невдалеке горел большой дом. И вдруг сквозь глухой гул и потрескивание близкого пожарища до лейтенанта донеслись детские крики. Они слышались откуда-то сверху. Нижние этажи дома были объяты пламенем; огонь и дым вырывались из окон, окутывая все здание.
Когда порыв ветра отнес дым, в окне третьего этажа можно было увидеть двух детей — мальчика лет семи и совсем маленькую белокурую девочку. Девочка плакала, а мальчик что-то кричал, чего танкист не смог расслышать. Но он понял — дети зовут на помощь.
Дети были высоко. Из подъезда валил дым. Путь был отрезан.
Слепуха, как это всегда бывает с опытными воинами, мгновенно принял решение. Приказав башнёрам развернуть орудия и вести непрерывно наблюдение за смежными улицами, офицер бросился во двор. Ну да, металлическая пожарная лестница, приделанная к стене, вела на крышу. И хотя железо внизу уже изрядно накалилось огнем, вырывавшимся из окон, Слепуха, обжигая руки, полез вверх.
Боевые машины с заведенными моторами, грозно дрожа, стояли на перекрестке, держа улицы под контролем пушек. В любое мгновение они были готовы броситься в бой. Танкисты, в замасленных комбинезонах, потные, возбужденные только что проделанной операцией, стояли в башнях. Запрокинув головы, они смотрели в черную дыру окна, где то вырисовывались, то исчезали в дыму два искаженных ужасом детских лица.
И вот позади, в черноте комнаты, возникло сухощавое лицо командира. Наклонясь, он что-то говорил детям. Потом окно опустело.
Через несколько минут, показавшихся всем очень тягостными и длинными, в воротах показался Слепуха. Он нес на руках девочку. Мальчик сам робко шел за ним, доверчиво держась за синюю штанину промасленного комбинезона.
И тут произошло нечто невероятное, о чем Слепуха до сих пор не может вспомнить спокойно. Улица, мгновение назад казавшаяся вымершей, пустой, вдруг ожила. Откуда-то из подвалов, из подворотен показались изможденные люди с бледными лицами, темными от сажи и грязи. Доверчиво, без опаски подходили они к чужим боевым машинам. Женщина и девушка, отделившись от общей группы, приблизились к советскому офицеру, приняли от него детей. Какой-то старик, окутанный пледом, вдруг наклонился и попытался поцеловать Слепухе руку.
Все это отняло минут пять. Танки рванулись вперед. Дальше был Дрезден, превращенный бесцельной и злобной американской бомбардировкой в руины, дымящиеся развалины Берлина, ликующая весенняя Прага, открыто и восторженно приветствовавшая своих освободителей. И хотя каждый из этих этапов войны оставил сам по себе незабываемое впечатление, маленький эпизод на улице немецкого городка с трудно запоминающимся названием навсегда остался для Дмитрия Слепухи одной из памятных страниц войны.
А дальше жизнь сулила ему большую радость. Уральский стахановец, сняв офицерские погоны, вернулся на родной рудник, к мирной профессии, о которой он столько мечтал в короткие минуты фронтового отдыха. Взобравшись в кабину экскаватора, работавшего в забое на склоне горы Магнитной, он пережил то ни с чем несравнимое волнение, какое испытывает много повоевавший солдат, стоя на пороге своего дома, у двери, за которой живет его семья.
Потом потекли обычные трудовые будни. Для Слепухи они были радостнее праздника. Он работал неутомимо, с жадностью, с какой насыщается изголодавшийся человек. Он снова стал весел, общителен, разговорчив и при случае, толкуя с ремесленниками, часто навещавшими рудник, любил помянуть, что среди всех наград, полученных им, самая дорогая — это труд вот на этой самой машине.