В-третьих, специфика "догоняющего" развития, и мы проследили это на примере многих государств, реализующих подобную стратегию, предполагает формирование внутри страны благоприятного инвестиционного климата, служащего в том числе и поощрению экспорта. В России же правящая верхушка, осознанно или стихийно, постоянно препятствует данному процессу. Хорошо известно, что в большинстве стран Азии валютный курс поддерживается на уровне 20-40 процентов от паритета покупательной способности (ППС), а в Китае, где отмечаются наиболее высокие темпы роста экспорта и валютных резервов, находится ниже 20 процентов ППС См.: Монтес М.Ф.. Попов В.В. "Азиатский вирус" или "голландская болезнь"? С. 42.. Между тем только за период с января 1994 по середину 1995 года реальная покупательная способность рубля выросла более чем вдвое, а затем увеличилась еще в два раза к середине 1997 года См.: Woodruff D. Money Unmade. P. 162-163.. В результате доллар имел в России накануне кризиса 1998 года почти в полтора раза более низкую покупательную способность, чем в США. Естественно, подобная политика финансовой "стабилизации" имеет катастрофическое воздействие на экспортный потенциал российских предприятий и сводит на нет относительную дешевизну рабочей силы, устраняя одно из наиболее важных конкурентных преимуществ отечественной экономики - ее потенциально относительно низкие производственные издержки.
Более того, кризис 1998 года при всех его негативных последствиях способствовал частичному восстановлению конкурентоспособности российской продукции, если не на внешнем, то хотя бы на внутреннем рынке, - отсюда рост промышленного производства в 1999 и 2000 году. Однако финансовая политика правительства в 1999 и 2000 году направлена, с одной стороны, на ужесточения в налоговой сфере (что, безусловно, правильно, так как способствует нормализации бюджетных отношений), и, с другой стороны, на контроль за курсом национальной валюты и недопущение ее девальвации (что объяснимо с точки зрения поддержания возможностей импорта, но совершенно неразумно с точки зрения развития экспортноориентированных производств). Поэтому можно согласиться с мнением, согласно которому политика правительства в целом остается неизменной, а позитивные последствия девальвации и высоких цен на нефть в 1999 году окажутся недолговременными См.:Делягин М.Г. Идеология возрождения. Как мы уйдем из нищеты и маразма. М., 2000. С. 34..
В-четвертых, последнее десятилетие прошло в России под знаком полного пренебрежения к развитию национальной науки и интеллектуальному потенциалу нации в целом, хотя любое "догоняющее" развитие в постиндустриальную эпоху возможно лишь в условиях востребованности квалифицированного труда. Известно, что в США в 1995 году неквалифицированные работники составляли не более 2,5 процента рабочей силы; в России сегодня их доля не опускается ниже 25 процентов. Доля расходов на образование в бюджете Соединенных Штатов (превосходящем российский в 20 раз) превышает отечественный показатель в 2,5, а на здравоохранение - почти в 6 раз. К 1997 году уровень затрат на финансирование научной сферы в России сократился более чем в 7 раз по сравнению с 1990 годом, а доля расходов на НИОКР составила 0,32 процента ВВП при пороговом значении этого показателя в 2 процента ВВП. С 1985 по 1997 год из научной сферы ушли 2,4 млн. человек, подтверждая тот очевидный факт, что нематериалистическая мотивация, столь распространенная в советском обществе, не являлась прочной и была преодолена при радикальном столкновении с экономической реальностью. Численность работающих по специальности научных кадров находится сегодня на уровне первых послевоенных лет, а выезд научных работников за рубеж в отдельные годы достигал 300 тыс. человек в год. Потери, вызываемые утечкой за рубеж интеллектуального капитала, составляют, по различным оценкам, от 60-70 млрд. долл. за весь период реформ до 45-50 млрд. долл. в год См.: Ушкалов И., Малаха И. Утечка умов: масштабы, причины, последствия. М., 1999. С. 86-87.. Однако даже при таком сокращении людского потенциала фондовооруженность российских ученых остается на уровне 8-9 процентов фондовооруженности американских и немецких исследователей. Таким образом, надежды относительно возможного прорыва России в некое "неоиндустриальное" будущее на основе использования существующих в стране высоких технологий выглядят совершенно нереалистичными.
И, наконец, в-пятых, государство, которое в большинстве "догоняющих" стран играло позитивную роль, концентрируя усилия на наиболее приоритетных направлениях, в сегодняшней России демонстрирует абсолютную неспособность к подобной конструктивной политике. Если мы обратимся к японскому или корейскому опыту, то увидим, что государство, с одной стороны, стимулировало приобретение отечественными компаниями зарубежных технологий и патентов и развитие на данной основе собственного производства и, с другой стороны, поддерживало продвижение продукции национальной промышленности на внешние рынки. Ни того, ни другого не делает российское правительство. Наибольшие льготы в период реформ получили компании, импортировавшие в страну товары широкого спроса, включая даже алкогольные напитки, или вывозившие природные ресурсы, такие, как нефть или алюминий. Государство не оказывает поддержки иностранным компаниям, переносящим производственные операции на территорию России; оно создает льготные условия для отечественных товаропроизводителей, выпускающих заведомо худшую продукцию. Иными словами, государственные интересы рассматриваются в нашей стране как интересы той группы лиц, которая стоит у руля власти, и это также существенным образом препятствует проведению успешной политики "догоняющего" развития.
Подытоживая, следует отметить, что Россия представляет собой сегодня страну с достаточно универсальным, но безнадежно устаревшим производственным потенциалом, гигантскими природными богатствами, широким внутренним рынком и достаточно квалифицированной рабочей силой. Однако, к сожалению, в той или иной мере все положительные черты России как перспективной хозяйственной системы так или иначе связаны с ее прошлыми, индустриальными успехами, а все негативные, концентрирующиеся вокруг дефицита необходимых инвестиций, - с отсутствием постиндустриального опыта. Вывод, который следует сделать в подобной ситуации, однозначен: Россия должна в ближайшей перспективе стремиться только к тому, чтобы стать развитой индустриальной страной, поскольку возможности быстрого вхождения в круг постиндустриальных державу нее полностью отсутствуют. Безусловно, придерживаясь стратегии развития, подобной осуществлявшейся в странах Юго-Восточной Азии, Российская Федерация может добиться в обозримом будущем значительных успехов, однако это не отрицает двух фундаментальных моментов, становящихся сегодня очевидными. Во-первых, Россия не способна выйти из сложившейся ситуации, опираясь лишь на собственные силы, и должна максимально стимулировать приток иностранных инвестиций и технологий - даже в ущерб комплексу великодержавности. Во-вторых же, шанс занять место в списке стран-лидеров постиндустриального мира нами безвозвратно упущен и вряд ли в XXI веке мы сможем реально претендовать на подобное место.
Возможен ли выход из кризиса?Кризис, в котором сегодня находится Россия, является гораздо более тяжелым, чем обычный финансовый кризис или традиционная промышленная депрессия. Страна не просто отброшена на несколько десятилетий назад; оказались обесценены все усилия, предпринимавшиеся на протяжении последнего столетия для того чтобы обеспечить России статус великой державы. Констатация того что страна сползает на позиции даже не "третьего", а "четвертого мира", копирует худшие образцы азиатского коррупционного капитализма и совершенно незаслуженно, можно сказать даже ошибочно, представлена на саммитах "большой семерки" См.: Simes D. After the Collapse. Russia Seeks Its Place as a Great Power N.Y,1999. P. 105, 108., чрезвычайно болезненна для российской общественности. Причем эта болезненность обусловлена не столько даже подчеркиванием резкого снижения экономического потенциала страны, сколько содержащимся в такой констатации выводом, что "Россия более не имеет перспектив развития, приемлемых с точки зрения ее собственного общественного сознания" Делягин М.Г. Идеология возрождения. С. 75..