Он решил покрутиться возле знакомого Пенчевых, поглядеть, не оттопыривается ли у пояса клетчатый пиджак, но не успел исполнить свое намерение: в эту минуту раздался шепот — прибыли Недевы!
Стефка встретила их в воротах и теперь вела по дорожке между клумбами.
Она и раньше подходила к воротам, встревоженная тем, что сына все нет, но при этом поглядывала и в сторону дачи с островерхой крышей, пока не заметила наконец, там, у гаража, большую голубую машину. Только тогда у нее немного отлегло от души — до этого ее не покидало опасение, что Недевы могут и не прийти, что приглашение они приняли неискренне, просто чтоб отделаться. В среду вечером она заявилась к ним на городскую квартиру и еще с порога заметила тонкую улыбку Недевой. Соседи по даче, они были знакомы уже несколько лет, оказывали друг дружке мелкие услуги, но тут ей впервые выпал случай увидеть, как живет это известное в городе семейство. Недева ввела ее в просторную гостиную, пригласила сесть в новое кресло, обитое красным букле, угостила бокалом чинцано и конфетами «Дипломат», но приглашение принять не спешила — дескать, надо сначала спросить у мужа. «Неизвестно, свободен ли он в субботу, вы ведь знаете, как он занят, я его иногда целыми днями не вижу…» — «Конечно, товарищ Недева, — осторожно возразила ей Стефка заранее приготовленными словами, — но он не должен отрываться от масс, от народа, как говорится, из которого он сам вышел… Конечно, мы люди маленькие, нам и в голову не приходит равнять себя с вами, но все же депутату надо иногда бывать среди тех, кто за него голосовал…» Избитые слова, которые ей осточертело слышать по радио и телевизору, кстати пришли ей в голову, и она ловко пустила их в ход, учуяв, что они производят должное впечатление на супругу депутата.
Сейчас Недевы шли рядом с нею — отец, мать и дочь, приятно шелестели платья, сшитые у сестер Мончевых, единственных в городе частных портних, уцелевших благодаря заступничеству своей высокопоставленной клиентуры; пахло польскими духами «Беата», мылом «Люкс» и юной девичьей кожей.
— Наташа-то как выросла! — говорила Стефка, любуясь дочерью Недевых. Та была рослая, пышные светлые волосы заплетены в тяжелую косу, голубые, должно быть, глаза при электрическом свете казались зеленоватыми, в тон бледно-зеленому трикотажному платьицу. — Нет, правда… За одно лето настоящей невестой стала… А вроде бы только вчера бегали с нашим Фео по лужайкам.
Насчет лужаек — это было верно, Фео и Наташа подружились и вместе играли еще тогда, когда Вербняк представлял собой покрытый виноградниками холм и на месте нынешних дач лишь кое-где стояли простые сараи или сторожки. В ту пору соседи почти не знали друг друга, встречаясь только во время воскресных наездов, когда они возделывали эту каменистую и вязкую землю, которая тем не менее давала прекрасный виноград. Йонковы тогда не слишком дорожили знакомством с каким-то небольшим начальником по имени Недю Недев. Он казался им человеком малозначительным, в особенности когда он тащился с опрыскивателем на спине, с ног до головы перепачканный раствором купороса и гашеной известью. И сторожка у него была самая неприглядная — пирамида из старых, негодных кольев, прикрытых связками сухой виноградной лозы. Никто и вообразить не мог, что на месте этой времянки, от которой несло терпким запахом гниющего дерева, вырастет однажды альпийская дача с громоотводом, что ее владелец уже не будет ходить в холщовых штанах и рубахе, проеденных известью, а его физиономия будет мелькать не столько на винограднике, сколько на страницах городской газеты…
— Закон природы, товарищ Йонкова, — сказал Недю Недев. — Молодые растут вверх, мы — вниз… Разве не так?
— Дайте срок, отберем мы у вас вашу красавицу! — пригрозила Стефка. — Пусть только Фео вернется из армии…
В ее словах не заключалось ничего особенно смешного, но все засмеялись, словно инстинктивно пытаясь смягчить угрозу, которая таилась в ее словах.
Они вышли на освещенную площадку перед домом. Музыканты заиграли туш, но Недев смущенным кивком как бы попросил их поменьше усердствовать. Ему было под пятьдесят, он был невысок, с бледной нежной кожей, какая бывает у голубоглазых мужчин, — сейчас она порозовела под устремленными со всех сторон взглядами. На указательном пальце его правой руки висела тщательно обвязанная шпагатом коробка, в которой чуткое ухо Стефки угадало алюминиевый звон кастрюли-скороварки. Ей уже подарили две такие кастрюли в таких же коробках, эта третья, но она не очень расстроилась, потому что заранее договорилась со знакомой продавщицей из хозмага, та обещала обменять все, что будет лишнего…