Платоническая любовь не устраивала парня. Он ждал большего, но понимал значение моральных норм, существующих в обществе.
Учительная со своим возлюбленным пребывали в неведении относительно того, насколько их желания совпадают. Но оба осознавали, что так продолжаться долго не может.
Глава X .
Надя робко постучала в дверь кабинета физики и приоткрыла её:
- Извините за опоздание. Можно войти?
- Почему опаздываем? – задала вопрос, вероятно, риторический, Екатерина Дмитриевна.
- Проспала. – назвала типичную причину Надя.
- Опоздания недопустимы. – с этого началась тирада преподавателя, длившаяся чуть больше трёх минут.
Всё это время Надя стала, пошатываясь, в дверном проёме.
- …Так можно войти? – ещё раз спросила непутёвая ученица.
В ответ - молчание. Учительница отвернулась от школьницы и пошла в лаборантскую. Она начала старательно мыть тряпку. Никто не понимал, что происходит.
Надя постояла ещё. Екатерина Дмитриевна была единственной учительницей, которую школьница уважала. Она чувствовала с ней духовную связь. Часто Надя оставалась после уроков физики и общалась с утомлённой женщиной. Если бы сцена, которая стояла сейчас перед глазами 11 «Д» произошла бы между Надей и другой учительницей, то девушка уже бы начала хамить, огрызаться и выказывать непослушание, но только не с Екатериной Дмитриевной, на которую она даже в такие минуты смотрела с чистым благоговением.
- ...Можно?
- Заходи! – крикнула, подняв голову над раковиной, Екатерина Дмитриевна.
От урока прошло десять минут. Вернувшись и сев за учительский стол, учительница физики посмотрела на часы, висящие в классе над входом в кабинет.
- Вот и из-за вас мы ничего не успеваем. – говорила педагог сама с собой.
Она методично раскрыла журнал и отметила всех присутствующих.
- Ладно, эта явилась. – посмотрела она на Надю с каким-то презрением. – А Орлов где? – раздражённо спросила у 11 «В» Екатерина Дмитриевна.
- Не знаю. – ответил кто-то, сидящий на первой парте за весь класс.
- Так. Иноземцев, где твой друг? – спросила Екатерина Дмитриевна, обращаясь к Вове, который услышал её не с первого раза:
- А? Чё? – Вова посмотрел на легко толкнувшего его соседа по парте.
- Как вы с учителем разговариваете?! – взревела женщина. – Где Тимофей, я спрашиваю!
- А, да он с Еленой Степановной. Русский подтягивает. – наконец ответил Вова и вмиг подмигнул кому-то из одноклассников.
- А, точно. Не русский, а руссичку подтягивает. – весело отозвался Гоша.
-. Так, замолчали быстро! – прервала шутки учеников Екатерина Дмитриевна. – Записываем тему урока «Дифракция света»…
Екатерина Дмитриевна прекрасно знала (по слухам от других учителей), как Елена Степановна проводит свои вечера, и знала, какие уроки русского проводит преподавательница на самом деле. Учительницу физики эта ситуация крайне возмущала: как-то раз она подумала о том, чтобы рассказать об этом директору. Она представить не могла, что директор всё точно знал. Правда, ему не было до этого дела.
Ученики же знали далеко не все, а те, до кого дошла эта информация, узнали её от самих же учителей, выведавшим им этот факт «совершенно секретно». Это были старшеклассники. Часть из них эта ситуация приводила в шок, часть – поддерживала этот роман, либо относилась нейтрально, другую часть – смешила. Но никто не желал обсуждать это с Тимой и тем более с Еленой Степановной, героями этой истории. Школьники лишь оглядывались то на него, то на неё. Хоть парочка и не выдавала своих отношений и тщательно скрывалась, Тима всё же однажды рассказал о своих похождениях Мише, а тот – всему классу.
Елена Степановна не знала, что весь учительский состав в курсе её романа, пока к ней на большой перемене в учительской не подошёл Александр Валерьевич, учитель истории:
- Что вы себе позволяете? Это хоть понимаете, что вы делаете?
- О чём вы?
- Я? – сбавил тон Александр Валерьевич. Он наклонился к попивающей кофе коллеге и ответил на её вопрос уже шёпотом:
- О ваших… отношениях.
У Елены Степановны глаза стали, словно у совы, но не от крепкого кофе, а от этой новости.
- Вы… знаете? – проговорила она медленно через полминуты.
- Вся школа знает. – утвердительно отозвалась сидящая рядом и слышавшая разговор Людмила Николаевна.
Александр Валерьевич лишь кивнул и сразу же отправился в свой кабинет.
Виновница торжества со слезами на глазах также удалилась к себе.
В тот же вечер Елена Степановна подала заявление о добровольном увольнении. Она не могла пережить такого позора. Общаться с Тимой она также перестала. Она решила забыть о всех, что связывало её с компрометирующим прошлым. Елена уехала в соседний город и в ближайшие дни устроилась учителем в местную школу. Её приняли с распростёртыми объятиями, однако вскоре выгнали за то, что женина вела уроки в нетрезвом состоянии. Больше Елена учителем никогда не работала.
Тима не понимал, что происходит с его любимой. Она, не сказав ничего на прощание, лишь поцеловав его в щёку, уехала. Таким образом резко рухнули все его мечты об их совместном будущем, несбыточность которых прекрасно понимала Елена Степановна. Так Тима задумался о том, чтобы направить всю свою любовь и заботу другим людям, а потому принял решение стать врачом. До этого он так и не мог предположить, кем хочет быть, но эта любовь всё в нём изменила. На уроках он вёл себя смирно. Его уже несколько месяцев не волновала «жизнь школы».
Как и все одноклассники Тимы, Надя и Света знали и обсуждали его взаимную любовь к преподавателю.
- Ты же знаешь, что Тима встречается с училкой? – спросила Света в один из мартовских дней.
- Ну да. – ответила в своей обычной задумчивости Надя.
- И что ты думаешь?
- Я считаю, что они не должны были этого делать. Дождались бы, пока Тимофей школу закончит, а потом бы уже…
- А я думаю, что это интересно. – оптимистично произнесла Света. – Кто сказал, что учителя должны быть образцами морали? Да и вообще, что значит мораль?
- Я думала об этом и, знаешь, пришла к выводу, что правила приличия должны существовать, потому что иначе будет хаос.
- Пф, у нас и так повсюду хаос.2
- Это ты так считаешь. На самом же деле, всё вокруг – одна большая система, которая складывалась тысячелетиями. – начала заумно говорить Надя, однако Света прервала менторский тон подруги:
- Ты превратилась в ханжу. У тебя пуританские взгляды на жизнь. Это давно устарело.
- А ты начиталась маркиза де Сада.
- Нет. Ты же знаешь, какой я была? Знаешь. Да, я не была примером, но разве это настолько плохо? Мне кажется, в этом и есть свобода. Хотя всё же следует держать баланс, который в наше время многие теряют его, как Ксюша, к примеру, ну ты это видишь.