Объективную трудность при оформлении прозвища регулярным суффиксом представляет наличие в его составе беглого гласного, который в соответствии с нормами словообразования должен бы был выпадать при склонении и образовании фамилий: Найдёнок — Найдёнков. Однако некоторые обладатели таких фамилий утверждают, что при склонении их прозвищных имен или фамилий гласный не должен выпадать: Коток — Котока, Ремень — Ременя. Отсюда двоякая возможность образования регулярных фамилий: Корень — Коренев и Корнев, Плетень — Плетенев и Плетнёв. Конечный мягкий согласный или ц с предшествующим беглым гласным создает еще большее осложнение. Отсюда множество нестандартных фамилий, оканчивающихся на мягкий согласный или ц и имеющих беглый гласный: Нелепец, Останец, Найдёнок, Немчонок, Журавель, Кашель, Шершень.
Очевидно, нельзя упускать из виду и явлений благозвучия (эвфонии). Например, удвоение конечных элементов получилось бы при оформлении регулярными суффиксами прозвищных фамилий типа Скок — Скоков, Удод — Удодов, Детина — Детинин, Картофелина — Картофелинин. Возможно, поэтому подобные прозвищные фамилии остаются иной раз без стандартного оформления.
Среди нестандартных могут быть выделены фамилии иноязычные, не ассимилированные русской языковой стихией, а также фамилии явно русские (или во всяком случае явно славянские), но не получившие по ряду причин типового суффиксального оформления. Анализ архивных записей XVII—XVIII вв. свидетельствует о том, что в Москве число нестандартных фамилий по сравнению с другими русскими городами было наивысшим. Это объясняется тем, что наиболее строго юридически фамилии фиксировались именно в Москве как в столице государства. Если прибывший в Москву называл себя так, как он прозывался на родине, то его прозвание или прозвище точно фиксировалось и становилось фамилией, изменить которую в дальнейшем было нелегко.
Другим источником нестандартных фамилий можно считать различные диалектные прозвища, которые были записаны в качестве фамилий в 30‑е годы XX в. тем лицам, которые еще не имели к тому времени паспортов и постоянных, распространяющихся на всех членов семьи фамилий и жили в отдаленных районах, не затронутых стандартизацией.
Вне регламентации в массе своей остались прозвания, омонимичные именам прилагательным и причастиям: Рослый, Старый, Светличный, Банный, Бушующий, Перепечёный, Голенький, Рассукованный. На Дону, где регламентация проводилась строже в связи с частыми составлениями списков Войска Донского, подобные именования стандартизировались; ср. Сороковов из Сороковой, Сотсков из Сотской, Бессмертнов из Бессмертный, Непокорнов из Непокорный. Очевидно, по этой же причине появились фамилии с «двойным оформлением»: Головинов, Ереминов, Ужинов. Они составляют специфическую черту донской антропонимии.
Отметим известную двойственность фамилий, образовавшихся из прилагательных и причастий. Поскольку они сохраняют в своем составе конечные элементы последних, они имеют формы мужского и женского рода единственного числа, а также форму множественного числа, что сближает их с типовыми стандартными фамилиями (ср. Ясный, Ясная, Ясные и Яснов, Яснова, Ясновы) и выделяет из состава прочих нестандартных фамилий, у которых представлена лишь одна форма для именования мужчин и женщин (Берег, Опара) и которые стоят вне грамматического числа (во всяком случае в своих официальных формах). Однако фамилии, омонимичные прилагательным, не могут быть безоговорочно отнесены к стандартным, потому что они не прошли патронимической стадии и в связи с этим не составляют достаточно четких рядов. Во многих случаях основы прозваний-прилагательных наряду с основами прозваний-существительных послужили исходной базой для создания стандартных фамилий, ср. Мокрой — Мокров, Светлой — Светлов.